Антикварий. Вальтер Скотт

шлемы старые, гребенки,

      Два телескопа,

      Горшки для каши и солонки

      Времен потопа.

Бёрнс

      Устроившись в своих новых апартаментах в Фейрпорте, мистер Ловел вспомнил, что обещал посетить своего попутчика. Он не сделал этого раньше, потому что при всем добродушии старого джентльмена, так охотно делившегося своими знаниями, в его речах и манерах иногда проскальзывал тон превосходства, который, по мнению его спутника, далеко не оправдывался одной лишь разницей в возрасте. Поэтому он дождался прибытия из Эдинбурга своего багажа, чтобы одеться в соответствии с модой и своим внешним видом подчеркнуть то положение в обществе, которое он занимал или считал себя вправе занимать.

      Лишь на пятый день по приезде, подробно расспросив о дороге, он отправился засвидетельствовать свое почтение владельцу Монкбарнса. Тропинка, тянувшаяся через поросший вереском холм и луга, привела его к усадьбе, стоявшей на противоположном склоне упомянутого холма, откуда открывался прекрасный вид на бухту и скользившие по ней суда. Отделенный от города возвышенностью, защищавшей его от северо-западных ветров, дом производил впечатление укромного и уединенного уголка. Внешний вид его был не слишком располагающим. Это было старомодное строение неправильных очертаний, часть которого в те времена, когда поместье находилось во владении монахов, составляла обособленную мызу, где жил эконом или управляющий хозяйством монастыря. Здесь братия хранила зерно, полученное в качестве натуральной ренты от подвластных обители земледельцев, ибо, по свойственной этому монашескому ордену осторожности, он всегда требовал уплаты натурой. Отсюда, как любил говорить теперешний владелец, и пошло название Монкбарнс[11]. К тому, что осталось от жилища эконома, позднейшие обитатели-миряне добавляли все новые и новые пристройки, соответственно потребностям своих семей, а так как это делалось с равным пренебрежением к удобствам внутри и архитектурной законченности снаружи, вся постройка имела вид скопища зданий, внезапно застывших на месте в самый разгар контрданса, исполняемого ими под музыку какого-нибудь Амфиона или Орфея. Усадьба была окружена высокими живыми изгородями из подстриженного остролиста и тиса. Некоторые из них все еще являли искусство «топиарианского» художника[12] и имели форму кресел, башен или воспроизводили поединок святого Георгия с драконом. Вкус мистера Олдбока не позволил ему тревожить памятники ныне утраченного искусства, тем более что это, несомненно, разбило бы сердце старого садовника. Впрочем, один высокий и раскидистый тис был избавлен от ножниц. И на садовой скамье под его сенью Ловел узрел своего пожилого друга с очками на носу и кисетом сбоку, прилежно углубившегося в «Лондонскую хронику»{36} под ласковый шелест летнего ветерка в листве и отдаленный шум волн, набегавших на песок.

      Мистер Олдбок немедленно встал и пошел навстречу своему дорожному спутнику, которому сердечно пожал руку.

      – Честное

11

От англ. monk – монах и barns – амбары.

12

Ars topiaria – искусство подстригать тисовые изгороди в виде фантастических фигур. Латинская поэма под заглавием «Ars topiaria» содержит любопытные наставления по этому предмету. (Примеч. авт.)

36

«Лондонская хроника» издавалась с 1758 по 1796 и с 1798 по 1802 г.