Гай Мэннеринг, или Астролог. Вальтер Скотт

серебристый берег, рассыпались нежно шуршавшей воздушной пеной. Слева лесные массивы вдавались далеко в океан; луна своим колеблющимся сиянием озаряла их волнистые контуры, создавая изумительную игру света и тени, чащ и прогалин, на которой отдыхает глаз, стремясь в то же время проникнуть глубже во все хитросплетения этой лесной панорамы. Наверху по небу плыли планеты, каждая в ореоле своего собственного сияния, отличавшего ее от меньших по размеру или более далеких звезд. Воображение удивительнейшим образом может обманывать даже тех, чья воля вызвала его к жизни, и Мэннеринг, разглядывая сверкающие небесные тела, готов был почти согласиться с тем, что они действительно влияют на события человеческой жизни, как склонны были тогда думать люди суеверные. Но Мэннеринг был влюбленным юношей, и возможно, что он находился во власти чувств, высказанных одним поэтом наших дней:

      Любовь приют свой в сказке обретает:

      Она легко заводит талисманы

      И в духов разных верит упоенно,

      В богов – ведь и сама она богиня,

      И в существа, что древностью воспеты,

      И прелести и чар их знает силу,

      В дриад лесных, и фавнов, и сатиров

      На горных склонах, в нимф, потоком бурным

      От глаз укрытых… Все теперь пропало:

      Им места в жизни не оставил разум.

      Но, видно, есть у сердца свой язык,

      Он имена их прежние вспомянет,

      Что ныне отошли к далеким звездам.

      Все духи, боги все, что здесь меж нами

      Когда-то жили, землю поделив

      По-дружески с людьми, во мгле кромешной

      Над нами кружат и судьбу влюбленных

      Вершат оттуда; так и в наши дни

      Юпитер все великое приносит,

      Венера все прекрасное дарит{60}.

      Однако в скором времени эти раздумья уступили место другим. «Увы, – подумал он, – мой добрый старый учитель, который так глубоко вникал в споры между Хейдоном и Чемберсом{61} по поводу астрологии, посмотрел бы на все это другими глазами и действительно попытался бы, изучив расположение этих небесных светил, сделать выводы об их возможном влиянии на судьбу новорожденного, как будто путь небесных тел или их свечение могли заступить место божественного промысла или, по меньшей мере, управлять людьми в согласии с волей Господней. Мир праху его! Тех знаний, которые он передал мне, достаточно, чтобы составить гороскоп, и поэтому я сразу же этим займусь». Раздумывая обо всем этом, Гай Мэннеринг записал расположение всех главных небесных тел и вернулся в дом. Лэрд встретил его в гостиной и, сияя от счастья, объявил ему, что новорожденный – здоровый, хорошенький мальчуган и что следовало бы по этому поводу еще выпить. Но Мэннеринг отказался, сославшись на усталость. Тогда лэрд провел гостя в приготовленную для него комнату и простился с ним до утра.

      Глава IV

      Как следует вглядись: увидишь сам

      Ты в доме жизни некий знак зловещий,

      То

60

…Венера все прекрасное дарит… – слова полковника Макса Пикколомини из драматической поэмы Ф. Шиллера «Валленштейн» («Пикколомини», ч. I, действие III).

61

Хейдон Христофор (ум. в 1623 г.) – автор ряда книг по астрологии. Между ним и виндзорским каноником и астрологом Джоном Чемберсом (Чамбером, 1546–1604), выпустившим в 1601 г. «Трактат против юдициарной астрологии», завязалась полемика. Хейдон ответил книгой «Защита юдициарной астрологии».