Как я стал знаменитым, худым, богатым, счастливым собой. Эрик Вейнер

стали хуже за последние несколько недель, особенно в ночное время.

      И так случилось, что в самом расцвете сил – только что переступив сорокалетний порог – я лежу в холодной смотровой с врачом, который разговаривает со своим компьютером, в ожидании результатов МРТ, которые, я знаю, просто знаю, обеспечат мрачное подтверждение моей неоперабельной опухоли мозга. Или, может быть, если мне повезет, болезнь Лу Герига. Две недели назад, лежа в саркофаге, окруженный трубками, я буквально слышал техников за стеклянной перегородкой, бормочущих друг другу: «Бедный ублюдок, ему так мало осталось».

      Так как я жду официальных результатов, моя жизнь щелкает перед моими глазами, как плохая презентация PowerPoint. Заключительный слайд. Смерть. Спасибо за посещение нашего семинара. Кофе и пирожки доступны в фойе.

      – Ну, я получил результаты МРТ, – говорит доктор.

      Да, я знаю, что они у вас. Я вижу их в ваших холодных, беспощадных руках. Дайте мне их, доктор. Я могу принять это. На самом деле не могу. Но дайте мне их все равно.

      – И у нас есть ваш анализ крови.

      Да, мой анализ крови, я знаю. Сколько мне осталось?

      – А также… мы нашли…

      – Ничего. Они не нашли ничего, – перебивает Карма категорично, без намека на сомнения.

      Я ошарашен. Он прав. Нечувствительность в моих руках и ногах была вызвана беспорядочным дыханием и непоследовательными потоками кислорода – другими словами, паническими атаками. Просто еще одна стадия ипохондрии.

      – Как вы узнали, Карма?

      Карма делает одну из его пауз, а затем отвечает так, будто выписывает рецепт:

      – Вы должны думать о смерти в течение пяти минут каждый день. Это будет лечить и очищать вас.

      – Как?

      – Именно эта вещь, страх смерти, толкает нас к достижению того, чего мы хотим, заставляет растить наших детей. Это то, что вас беспокоит.

      – Но это звучит так угнетающе, думать о смерти каждый день. Зачем мне делать это?

      – Богатые люди на Западе не видят трупов, свежих ран, гнилых вещей. Это проблема. Это человеческое. Мы должны быть готовы в любой момент перестать существовать.

      Тогда он говорит мне о своей болезни. Диагнозе. Химиотерапии. Хирургии в больницах вдали от дома. И, наконец, ремиссии.

      Теперь я замолкаю.

      Мы прощаемся, и я прошу о еще одной аудиенции, чтобы увидеть его еще раз до того, как покину Бутан. Потом я иду обратно через деревянные доски и сажусь в «Corolla». Мы едем обратно в отель, о чем Таши считает необходимым объявить, а я думаю о замечательном человеке, с которым я только что познакомился. Счастливый человек. Он вполне может сойти за кембриджского академика и говорить о регрессионном анализе наряду с лучшими из них, но в следующую секунду он говорит о Будде и раке, который чуть не убил его. Плавно. Жизнь Кармы Ура интегрирована. Органична. Не из серии дом-работа-дом, как у большинства людей. Как у меня.

      Мы приезжаем в отель – о чем Таши сообщает, объявив:

      – Мы приехали в отель, сэр.

      Я не в настроении общаться с персоналом, поэтому