Пэчворк. После прочтения сжечь. Инга Кузнецова

что я невольно притормаживаю.

      – Романтично, да? – не переборщив с паузой, произносит могиканин.

      – Ну да… Книга, скамейка, алкоголь (это я иронически, поправляя задник сваливающейся туфельки).

      – Круто?

      – Неожиданно.

      – А про алкоголь вы зря. Какой алкоголь? Бросаю курить – обнажает в улыбке ровные проколгейтченные зубы.

      В банке, похоже, электронная сигарета.

      – Хотите взглянуть, какая книга? Вот, – протягивает.

      На обложке канадские авторы: «Как долго жить в браке».

      – Мотивирующая? – разочарованным голосом и про себя: «А что, ты Кафку ожидала?»

      – Да не то чтобы…

      Внезапно он сжимает мне запястье, притягивая к скамье, но я успеваю выхватить из кожаного кармана пистолет и стреляю в него.

      Водой. Пальцы разжимаются, тонкие страницы с офсетной печатью быстро впитывают влагу.

      Пока парень чертыхается, убегаю, сдерживая смех. Из-за угла уже появился старик с матерчатым рюкзаком цвета хаки, типа вещмешка. Вероятно, приехал из деревни за буханками черного.

      Скорей! Раз-два-три – ничего не произошло. Я тоже владею приемами самообороны.

      (буквально)

      Резкая, душная волна. Я слишком восприимчива. Чужая энергия затекает в меня, действует, перепутывается с моей, и поэтому им так просто захотеть подмять меня, взять. Мне это не оскорбительно – ведь я понимаю, как это происходит. Понимая, уже наполовину прощаешь. Опасны ли такие вещи? Не знаю.

      (щекотка)

      Что еще я думаю обо всем этом? Думаю, физиология – это вещь, заслуживающая учета.

      Лишь. Но не уважения.

      Все, что связано с физиологией, меняется ежемгновенно, непрерывно, непредсказуемо. Было одно и – вдруг – совсем другое. Была плоть, стало стекло. Был железобетон, и вдруг какая-то ряска, пруд, кувшинки.

      Парадоксальным образом это не имеет отношения к биологии времени, это совсем ничего не говорит о возрасте; это биология каприза, биология парадокса, и она о каких-то непознаваемых оттенках тех персон, которые вываливаются из меня.

      В микроситуациях возбуждение переходит в щекотку смеха и обратно; эротические потребности в пиковый момент неожиданно вытесняются потребностью в юморе, а потом опять обналичиваются как сексуальность. Смех – интеллектуально-сексуальное удовольствие. Здесь азарт и свобода и дичь. По этому пути можно зайти очень далеко.

      Экстремальные комикадзе чем-то близки сексуальным маньякам. Думаю, им было бы о чем поговорить, догадайся они назначать друг другу свидания.

      (возможно)

      Умру от смеха. Возможно, публично.

      Уровень 4

      (двенадцать тысяч)

      Я влетаю в кафе. Беру «Американо» и зачитанный прошлогодний номер иллюстрированного еженедельника. Какая-то статейка предлагает мне расчет количества прожитых мною дней. Стоп, не волноваться. Кофе отпивать мелкими глотками, больше имитируя трапезу. Прилагающуюся шоколадку площадью