Везунчик Леонард. Черный Корсар. Владимир Корн

не расслышал с чужих слов.

      Заходящий в гавань куттер я видел лично. Но расстояние было таково, что даже мне, с моим-то чудесным зрением, которое смело можно назвать даром богов, разглядеть название на борту корабля оказалось не под силу.

      – «Звезда исчадия», – повторил он.

      Ладно, пусть будет «Звезда исчадия».

      – И что с ним не так?

      – С ним-то все так. Корыто как корыто, – заявил Головешка с уверенностью бывалого моряка, хотя с той поры, когда он впервые увидел море, и полгода еще не прошло. Но, учитывая, что Тед постоянно трется в тавернах среди моряков, можно смело сказать: с кем поведешься, от того и наберешься. – Не так с одним из матросов в его команде.

      – И что именно?

      – Лео, готов поклясться всем, что для меня свято, он один из тех, кто был тогда на галеасе!

      «Тогда» – это когда Гаспар высадил нас четверых с борта галеаса посреди Илнойского моря в шлюпку.

      – Не клянись – сочтется за умысел! – сказал тот из попугаев, который, казалось, навечно облюбовал себе левое плечо Головешки. Своими глубокомысленными изречениями иногда он поражал меня до глубины души. Его собрат был явно попроще. И куда более лаконичен.

      – Бред! – заявил он, выискивая блох у себя под крылом.

      – Ты точно уверен?! – спросил я у Теодора.

      – Точно! – Головешка потянулся было за бутылкой вина, но Блез успел ее убрать, пододвинув к нему поближе блюдо с жаренными в маринаде анчоусами. – Именно он тогда кинул под ноги Рейчел узелок с ее вещами. Я его хорошо запомнил. Да и как его было не узнать, если у него на лбу вытатуирована роза ветров? А на груди – штурвал. Или тележное колесо, не совсем понятно. В общем, это именно он!

      Головешка предпринял попытку овладеть стоявшим передо мной кувшином с пивом, но безуспешно. Вместо него он получил большую глиняную тарелку с запеченным до хрустящей корочки каплуном.

      Теодор слаб на выпивку. Стоит ему лишь немного пригубить, как ноги у него начинают заплетаться, а руки – плохо слушаться. Что всегда меня поражало – петь ему удается в любом состоянии. Боги бы с ним, пусть напивается – в нашем с Рейчел доме для него всегда найдется постель, где, перебрав, он сможет переночевать. Но дело шло к тому, что нам придется найти человека, у которого на лбу – роза ветров, а на груди – тележное колесо. Или штурвал. Чтобы выведать у него о Гаспаре.

      – Ну, если на лбу роза ветров, какие тут могут быть сомнения! – с сарказмом сказал Блез, после чего пробормотал: – Что-то ни разу в жизни мне не попадались люди, у которых на лбу была бы татуировка розы ветров. В придачу к тележному колесу на груди. В том числе и на галеасе.

      – Блез, точно тебе говорю: есть у него на лбу роза! Он ее все время под шляпой прячет, но однажды ее ветром сдуло. Так вот: «юг» у него почти на носу написан, и его ничем не прикрыть. Примета верная!

      – Ну, если верная, тогда нам следует поторопиться. Пока он еще не упился или в другую таверну не ушел. Или с какой-нибудь дамой в номере не уединился, – поднимаясь из-за стола, заявил я.

      – В