Воевода Дикого поля. Дмитрий Агалаков

сам возглавить войско, не перекладывая заботу на плечи Филиппа, личным присутствием поддержать цвет ливонского рыцарства. Его взору предстали ряды всадников – дворянская конница в шеломах, кольчугах и стальных нагрудниках, таких же наплечниках, в кожаных сапогах, при щитах.

      – Эти русские храбры, но одеты как крестьяне, – ледяным тоном произнес магистр, стареющий бог войны. – Не им тягаться с моими рыцарями!

      Он был уверен: его ливонцы, выкованные из стали, что касалось и опыта, и характера, и силы, и снаряжения, непременно справятся с русичами. Недаром первое, на что меняют русские свои меха – собольи и куньи, лисьи и беличьи, а равно мед, сало, лен и коноплю, да воск для церковных свечей, это – западная броня и оружие. Не научились еще русичи ковать настоящие кирасы и бацинеты! Оттого и уязвимы для длинных немецких копий и тевтонских мечей. Видел также старый магистр легкую татарскую конницу, косяками ходившую на флангах. Пусть быстра и неуловима, но и она вряд ли станет помехой: разобьются татары об их ряды, как волны о прибрежные скалы! А далее пылали красные кафтаны стрельцов, по большей части пеших – тысячи три, не менее. Рябью посверкивали на солнце их бердыши. Грозный противник! Но пеший…

      Магистр Вильгельм фон Фюрстенберг и не думал нападать первым. Пусть русские сами подойдут к нему – под стрелы арбалетчиков, под смертоносный огонь мушкетов и копья рыцарей.

      Издалека смотрели русские дворяне на закованных в железо рыцарей, беспокоились.

      – На этом поле первые из первых собрались, – кивнул в сторону противника черноволосый и статный юноша, крепко сжимая в руке копье. С усмешкой добавил: – Точно рыба в чешуе!

      – И то правда – щучье племя! – усмехнулся его русоволосый товарищ. – Одно паршиво, Гриня: копья ливонские, что рыцари для лобовой атаки приспособили, подлиннее и пострашнее наших будут!

      – Рыцари в кирасах, а на каждой кирасе у немца и ливонца фокр прилажен, – согласился с ним первый. – Положит он на этот крюк копье – и вперед! А у нас – в руках держи…

      – Зато мы ловчее будем! – нервно усмехнулся третий юноша, огненно-рыжий, у которого так и ходили желваки по скулам. – Нам-то проще налегке, а? Попробуй, рыцарь, повертись, как мы! – Голос звучал с хрипотцой, надсадно, и ярости рыжему было не занимать. – Я так кистенем пятерых басурман отхожу, что они и опомниться не успеют! Тоже не пальцем сделан!

      Три приятеля, восемнадцатилетних юнца, едва не плечами касались друг друга, сидя на боевых лошадях в первом ряду дворянской конницы. Первым из тройки был князь Григорий Засекин, а его товарищи – тверской дворянин Петр Бортников и служилый человек знатного царского вельможи князя Михаила Воротынского Степан Василевский. У трех молодых воинов едва пробивались в цвет волос бородка и усы. Черные глаза Григория горели, как угли, восточная кровь была в нем! У Петра светились иначе – ясные, синие. Что до Степана, то и глаза у него были под стать шевелюре – рыжие, огненные. Как и другие конники из дворян, они ждали битвы, уже