Ленин без грима. Лев Колодный

театрами, кафе казалась большевикам «маленькой тихой мещанской заводью», а супругам Ульяновым – «проклятой». В Женеве угнетала, по словам жены, «склочная эмигрантская атмосфера». Число русских возрастало постоянно, приехать из России было делом несложным, даже из ссылки уезжали без особого труда. Женева перенасытилась «изгнанниками», спасавшимися от военно-полевых судов.

      Количество перешло в качество со знаком минус. Швейцарцы начали давить на эмигрантов (как в наши дни давят на размножившихся мигрантов…).

      «…В этот период начались репрессии против русских эмигрантов, – пишет большевик И.М. Владимиров. – Нас притесняли на каждом шагу. Вначале мы спасались в „свободной“ Швейцарии тем, что за 4–5 франков приобретали болгарские документы и по этим документам получали так называемое право на жительство». Он же пишет и такое: «…Мещанская Женева обнаглела. Русскому эмигранту почти не было возможности найти комнату…»

      Как видим, мирным швейцарцам крепко насолили обладатели поддельных паспортов, и они отреагировали доступным им способом, хотя страна по-прежнему принимала законопослушных эмигрантов.

      Ленин поэтому решал тщательно все формальности. Из России ему – аж из Енисейска – через каналы царского Министерства иностранных дел переслали запрошенную метрику о регистрации брака, которая позволила жить совместно с женой в Женеве… Хотел бы я видеть, как советский МИД отреагировал бы на просьбу эмигранта, который скрылся из страны, уйдя таким образом от суда. В лучшем случае не ответили бы на письмо.

      Где Женева, а где Енисейск? Однако письма шли исправно, доходили в любой населенный пункт империи (в Енисейске по сей день нет станции железной дороги), в любую глушь, любую даль.

      Подмочив репутацию, большевики решили перевести издание «Пролетария» в Париж и самим туда перебраться, поскольку там, как им казалось, легче было прятать концы в воду. Уговаривали Ленина переехать в Париж два товарища – Лядов и Житомирский.

      «Приводились такие доводы: 1) можно будет принять участие во французском движении, 2) Париж большой город – там будет меньше слежки. Последний аргумент убедил Ильича», – пишет его супруга.

      Самое смешное состоит в том, что убеждал Владимира Ильича товарищ Житомирский, который числился среди секретных сотрудников заграничной агентуры департамента полиции. Он-то и навел полицию на товарища Семашко и всю компанию, когда она попыталась избавиться от краденых банкнот, он-то информировал полицию в Питере о каждом шаге за границей большевиков вплоть до революции 1917 года.

      Так или иначе, а в конце 1908 года большевики штаб-квартиру перенесли в Париж, где начались, как пишет Крупская, «самые тяжелые годы эмиграции», о которых вождь большевиков вспоминал с тяжелым чувством.

      «И какой черт понес нас в Париж!» – восклицал Ленин.

      «И какой черт понес нас в Париж!»

      Супруги Ульяновы покидали маленькую Женеву с радостью. Она казалась им «мертвой и пустой»,