Незнакомец. Шарлотта Линк

напугало, так это притупленное – он чуть не подумал, мертвое – выражение ее глаз. Это были мутные глаза, без малейшего блеска, без единой искорки, без каких-либо эмоций. Он даже не мог сказать, что это были печальные глаза. Просто глаза, не выражающие вообще никаких чувств. Пустые. «Как будто она умерла вместе с Феликсом», – подумал он в полном замешательстве.

      Они сидели на задней террасе, и перед ними простиралась фантастическая картина скал, моря и светящего голубизной летнего неба. Ребекка поставила на стол салаты, сыр, багеты и легкое белое вино. Сама она только пригубила вино, а к еде вообще не прикасалась.

      После продолжительного молчания, которое для Максимилиана сопровождалось неприятным чувством, что Ребекка только и ждала, когда же гость наконец уйдет, он неожиданно произнес:

      – Это неправда, что я сказал сегодня в обед по телефону. Что я в любом случае буду в этих краях. Я, в принципе, приехал только ради тебя.

      – Я так и думала. – Даже голос Ребекки был не таким, как раньше. В нем не хватало тепла, и его мягкая мелодичность тоже совершенно исчезла. В принципе, голос был так же лишен всяких эмоций, как и ее глаза. – Почему бы еще ты мог оказаться в этих краях?

      – Вот именно, – согласился ее гость, – раньше я приезжал ради вас. А теперь – ради тебя.

      Женщина посмотрела на него.

      – Тебе незачем беспокоиться из-за меня, Максимилиан. У меня все есть, что мне нужно. Феликс оставил мне достаточно денег, чтобы…

      Мужчина перебил ее:

      – Извини, Ребекка, но ведь речь сейчас не о том, есть ли у тебя все, что нужно. Или достаточно ли у тебя денег… Конечно же, я волнуюсь за тебя! Ты внезапно бросила Германию и скрылась здесь, на юге Франции, где ты ни одного человека не знаешь, где у тебя нет работы, и живешь совершенно одна в этой глуши. Ты ни разу не позвонила! И я просто не выдержал. Мне нужно было выяснить, жива ли ты вообще!

      Ребекка слегка улыбнулась. Ну, на самом деле просто растянула губы, что при очень большом желании можно было бы интерпретировать как улыбку.

      – Откуда ты вообще узнал, что я здесь?

      – Догадался. В принципе, это могло быть только здесь: место, которое Феликс любил больше всего. Я предполагал, что ты уединишься в этом доме.

      – Вот именно, – сказала Ребекка, – ты ведь и сам видишь. Место, которое Феликс любил больше всего. Поэтому мне здесь хорошо.

      Максимилиан почувствовал, что почти пришел в ярость, и ему пришлось приложить усилия, чтобы собеседница не заметила этого.

      – Не сердись на меня, Ребекка, но на женщину, которой хорошо живется, ты совершенно не похожа! У тебя лицо бледное, как мел, ты худа, как жердь, и ты двигаешься как в трансе. Видела бы ты себя!.. Да это и неудивительно. Ты живешь здесь в обществе мертвого, а это…

      Гость заметил, как хозяйка дома резко вздрогнула.

      – Извини, – сказал он, теперь уже мягко, – но у меня сложилось именно такое впечатление. Здесь так много воспоминаний о Феликсе, но ведь его самого уже нет…

      – Да