Икам. Неисполненное задание. Искандар Бурнашев

а ты можешь сделать такое же для Каны и для моего погонщика.

      – В царствах рек Ргит и Тарфе, рабам не нужны документы. Достаточно поручительства их хозяина – свободного человека.

      – Ну, какой же Кана раб? Он мой друг и брат.

      – Но, если у него будет такая печать, ты не сможешь, продать его никому и он, всегда, сможет уйти от тебя, если захочет.

      – Так, ты сделаешь это для меня?

      – Для тебя, сделаю. Ну и, какое же имя мы дадим этому лоботрясу? Как твоё имя, чудовище?

      Кана, с недоуменной улыбкой, слушал их шутливый разговор. Когда же он понял, о чем его спрашивают, он тихо произнес:

      – Когда я был свободным человеком, меня все звали Кана Миафер.

      – Это не имя, это название твоего народа. Как звала тебя твоя мама.

      Голос Кана дрогнул.

      – Пока её не убили Иттех, она называла меня медвежонком.

      – Это звучит, слишком, вызывающе. Икам, многие хозяева, отпуская рабов на свободу, дают им свои имена, чтобы они знали, за кого им следует молиться и приносить жертвы богам. Если хочешь, он будет носить имя «Икам Кана Миафер».

      – Кана, тебе нравится это имя?

      – Ты хочешь, с этим именем, принести меня в жертву, на алтаре своего Бога?

      – Кана, не позорь меня, и не прикидывайся глупее, чем ты есть, это просто невозможно! Я никогда не собирался, приносить тебя в жертву никакому богу. Ты – свободен! Можешь убираться на все четыре стороны. Прямо сейчас! Забирай своё оружие, своего осла и можешь, убираться. От того, что в нашем караване станет на двух ослов меньше, никто не пожалеет!

      Кана, сморщив лицо, заплакал. Его подбородок задрожал, слёзы потекли по щекам.

      – Да, ты свободен. Я возвращаю тебе, твое обещание служить мне. Уйди с глаз моих!

      Кана упрямо затряс головой, не прекращая плакать:

      – Никуда я не пойду, я – свободный человек и я хочу служить тебе. Не прогоняй меня, мой господин!

      Келаф покатился со смеха.

      – Икам, это чудовище, в смысле свободный человек, просто издевается над тобой. Мало того, что он объедает тебя, он еще и смеётся над нами!

      Вдумавшись в эти слова, Икам не мог удержаться от улыбки.

      Почувствовав, что буря пронеслась мимо, Кана тоже улыбнулся.

      – Икам, господин мой, прости меня!

      Икам только махнул на него рукой.

      Келаф, под наблюдением наших друзей, закончил работу над второй пластинкой, и поставил свою печать.

      – «Икам Кана Миафер», – с выражением прочитал Келаф и передал глиняный кусочек Икаму.

      Посмотрев на Икама и вздохнув, Келаф сделал и третью глиняную пластинку для погонщика.

      Икам, строго взглянув на Кана:

      – Вот тебе три пластинки. Сохрани их до утра, а завтра высушишь их на солнце и вечером, вернёшь их мне, в целости и сохранности. Всё иди, не мешай нам отдыхать.

      Кана, на одной ладони которого, легко уместились все три документа, стараясь не дышать, ушел к себе,