Одна среди туманов. Карен Уайт

бумажки с мелким типографским текстом и небольшие пластиковые пакетики с различными часами и часовыми деталями внутри. Когда-то на каждом из них была соответствующая этикетка с описанием, но сейчас они отклеились и разлетелись по полу вперемежку с кусками коры, а надписи на них расплылись и стали неудобочитаемыми. На трех уцелевших стенах по-прежнему висели старинные и просто старые ходики; их маятники раскачивались, механизмы крутились, а минутные и (у некоторых экземпляров) секундные стрелки продолжали бежать по циферблатам, словно напоминая, что время не останавливается ни для кого и никогда.

      Когда часовой мастерской в деловом центре Индиэн Маунд еще владел дядя Эммет, я любила заходить к нему, разглядывать циферблаты старых часов, слушать их разноголосое тиканье и бой и раздумывать о десятках и сотнях совершенно незнакомых мне людей, чьи жизни когда-то отмерял размеренный ход потускневших маятников. Я, кстати, довольно долго верила, что человек, который не будет забывать заводить часы прежде, чем они остановятся, будет жить вечно, и сейчас я невольно спросила себя, что было бы, если бы я была рядом, когда Бутси заболела. Уж я бы не забывала каждый день заводить ее старые ходики с кукушкой, и тогда, быть может, бабушка бы не умерла.

      Потом я увидела Томми. Он стоял спиной ко мне и разглядывал что-то на большом столе на ко́злах, который когда-то стоял в мастерской на Мэйн-стрит, а потом переехал в старый хлопковый сарай. Перед Томми лежала стопка пустых пластиковых пакетиков и поблескивала груда шестеренок, валов, пружин. Лампа в большом полукруглом абажуре над его головой была включена, и в ее свете рыжеватые волосы брата, которые были лишь на полтона светлее, чем у меня, слегка поблескивали, словно он их только что вымыл и не успел высушить до конца.

      – Привет, Томми, – сказала я, обращаясь к его ссутуленной спине. – Похоже, тебе повезло, когда это дерево упало. – Еще раз оглядевшись по сторонам, я взмахнула в воздухе руками, словно пытаясь стереть сорвавшиеся с губ слова. – То есть… я хотела сказать, что… В общем, все могло быть гораздо хуже.

      Какое-то время я не двигалась, страстно желая, чтобы Томми хоть что-то сказал. Например, чтобы он улыбнулся и ответил, мол, все в порядке, не стоит волноваться. Эти или похожие слова я часто слышала от него в детстве, но сейчас брат молчал. И он по-прежнему стоял ко мне спиной! В другое время я, наверное, могла бы обидеться, разозлиться, но не теперь. Теперь мне было ужасно важно, чтобы Томми сказал хоть несколько слов, и я попробовала еще раз:

      – Как ты думаешь, чьи это кости там, под деревом? Довольно жутко сознавать, что они были там все время, пока мы… Помнишь, как мы испугались, когда размыло старый индейский курган и мы нашли несколько костей? Мне тогда было по-настоящему страшно. Кажется, я успокоилась только тогда, когда Бутси сказала, что это куриные кости.

      Томми еще некоторое время разглядывал на просвет очередной пакетик, в котором что-то лежало, потом спросил, не оборачиваясь:

      – Разве