Час Быка. Иван Ефремов

движенью

      Песни, плывущей со мной!

      – В синем спектре? – спросила Чеди.

      – Зеленом. Я взяла мелодию из «Равнодушной Богини».

      – «Миг между светом и тенью…» – задумчиво повторила строку Чеди. – Прекрасная вещь! Запомнилась навсегда. И как подходит она к нашему будущему пути по грани между звездными просторами Шакти и бездной Тамаса!

      – Миг между светом и тенью – это ведь наше «Темное Пламя». Я не подумала об этом, – сказала Родис, – для меня звучал лишь внутренний смысл песни, а он привел к настоящему. Нередкое совпадение при глубоком чувстве! – И Фай Родис задумалась снова, а Чеди Даан выскользнула в круговой коридор, где чуть не столкнулась с астронавигаторами.

      – Идемте с нами, Чеди, – пригласила Мента Кор, – мы бежим потанцевать. Сегодня работа шла хорошо! Мы заложили последнюю кохлеарную программу, но внутри все кипит от напряжения.

      – Хорошо, только я позову себе партнера, – ответила Чеди, – Гриф Рифта. – И она подняла перед собой циферблат сигнального браслета.

      Мента Кор покрыла его рукой.

      – Не надо. Он поднялся на веранду. – Мента замялась, опустив взгляд. – Зачем тревожить Рифта? Мне кажется, он размышляет над величайшими проблемами.

      – Как раз и нужно его отвлечь. Видимо, вы не знаете, что он пережил. Гриф Рифт потерял любимую женщину. Она погибла при вскрытии древнего склада биологических ядов. Наши предки запасли их в количестве достаточном, чтобы отравить всю планету. Мудрость людей ЭВР спасла всех от ужасной катастрофы ценой всего одной жизни. Но эта жизнь была самой драгоценной для Рифта.

      Чеди Даан подошла к услужливо открывшейся перед ней дверце лифта. «Верандой» называлось пространство под куполом вокруг сфероида пилотской кабины – оно использовалось как прогулочная площадка и гимнастический зал. Там уже носились неистово и порывисто Тивиса Хенако и Тор Лик.

      Чеди Даан увидела Рифта, склонившегося на перила галереи и уставившегося на серебристое зеркало бассейна для гимнастики. Заполненный преобразованным изотопом таллия, неядовитым и нелетучим, он служил для сложных упражнений в условиях нормального и повышенного тяготения.

      Чеди увела инженера вниз. И хмурый повелитель звездолета невольно улыбнулся, глядя сверху вниз в разрумянившееся лицо Чеди. Они танцевали медленно и молча. Чеди почувствовала, как напряженные движения Гриф Рифта стали свободней.

      – Еще несколько дней, и они, – Чеди кивнула на астронавигаторов, – получат все данные. Тогда приметесь за дело вы. – Чеди вздохнула. – Говорят, что нет ничего страшнее, чем входить в нуль-пространство. Может быть…

      – Я найду для вас место в пилотской кабине. Там есть маленькое кресло за охладителем индикатора скоростей. Надо же социологу взглянуть на корни вселенной, беспощадной и убийственной для жизни, пролетающей в ее черных глубинах, как чайка в ночном урагане.

      – И все же летящей!

      – Да, в этом и заключается величайшая загадка жизни и ее бессмысленность. Материя, порождающая в себе самой силы для разгадки себя, копящая информацию