Лезвие бритвы. Иван Ефремов

чего, на квартиру стать? А сельсовет?

      – Так мне недели на две, хочется по сговору у хороших людей.

      – Постой-ка! Нюша! – окликнул он уже спрыгнувшую на берег девушку-певунью. – Не возьмешь ли студента-то? Изба ведь большая да пустая!

      Девушка залилась неожиданно темным, жарким румянцем.

      – Да я бы рада… может, маме чего посоветует товарищ доктор… Только сами знаете, дядя Михаил, чем гостя-то пестовать, хозяйства нету.

      Гирин не мог подавить в себе желание познакомиться с привлекательной и какой-то странной девушкой.

      – Ну и что ж, – вмешался он, – разносолы мне ни к чему, а ведь молока да хлеба достанете? Если не стесню…

      – Чего там, – явно обрадовалась девушка, – если только вам не покажется… ну, можно и перейти куда.

      – Вот и сговорились, – довольно сказал старшой, как бы торопясь окончить дело. – Ты, доктор, ежели не торопишься, то посиди, покури со мной. Хочу еще спросить тебя насчет науки.

      – Давай покурим… А как вас найти, Нюша?

      – Как по этой дороге подойдете к селу, увидите крайний дом. Село невелико, один порядок, левая сторона долгая, правая короче. И тут сразу через ложбину справа бугорок, а на нем пятистенок с резным крыльцом.

      – Гляньте, девки, Нюшка себе еще хахаля нашла! – вдруг визгливо крикнула одна из попутчиц, высокая, в темно-красном платке с цветами. – Сговаривается! Смотри, Нюшка, будет тебе от уразовского сынка выволочка! И студенту, я чай, достанется!

      Девушка повернулась как подхлестнутая и быстро пошла в гору, скользя по размокшей желтой глине и не оглядываясь.

      – Что вы, как вам не стыдно! – крикнул Гирин.

      – Чего там, стыдно? Гулящая она! Иль тебе лестно?

      – Пошли прочь, кобылищи! – грубо приказал старик паромщик. – Только и знают страмить человека, а за что?

      – Знаем за что! – хором закричали девушки и со смехом пошли по дороге.

      Старик, недовольно хмурясь, отсыпал на ладонь махорки из коробки Гирина.

      – Почему это они? – спросил Гирин. – Девушка какая-то очень хорошая.

      – Такую не скоро найдешь. Да неладно у ней судьба сошлась. Я всю их семью знаю.

      – В чем же ей не повезло? Я сразу заметил, что у нее что-то неладно.

      – Ага, студент, остановила взгляд твой Нюша! Да и впрямь только слепому не заметить. Поживешь у них, может, поможешь чем, советом каким-то по лекарской части. Ладно это я удумал тебя на квартиру сосватать!

      – Так…

      – Не топчись, все объясняю порядком. Отец, вишь, Нюшкин – верховой волгарь, столяр, взят в дом к ейной матери. Воевал в германскую и Гражданскую, вернулся не то чтобы партийным, но сознательным и, конечно, по всем новым делам коноводом. Село это старое, богатое, кулаков много, а подкулачников и того больше – не полюбился им Павел, Нюшкин отец. Только еще разговоры о коллективизации пошли – случись тут кулацкая заварушка… – Старый паромщик нахмурился и запыхтел козьей ножкой.

      – Восстание? – спросил Гирин.

      – Нет, так, пальба бандитская. По ночам в окна