Приговор. Иван Любенко

устроенных турками ещё в 1915 году – сразу после того, как 25-го мая английская субмарина В-11 дошла до Константинополя и потопила стоявший на якоре германский пароход «Стамбул». Британцы тогда устроили бойню, пустив ко дну ещё канонерскую лодку и шесть транспортных немецких судов. Но теперь пройти по дну проливов было невозможно.

      Работы у Клима Пантелеевича было невпроворот. Задерживаться в Бюро приходилось до полуночи. Домой доставлял служебный автомобиль.

      Часто, проезжая по пустынным, будто вымершим улицам Петрограда, слышались выстрелы, и пьяная, сошедшая с кораблей матросня, пыталась остановить машину. Водитель давил на акселератор и «Форд», разрезая толпу, точно ледокол, уносился в тёмное чрево улицы. Всё изменилось двадцать пятого октября, когда в два часа десять минут министры Временного правительства были арестованы в Малахитовом зале Зимнего дворца.

      На следующий день после большевистского переворота Ардашев приказал подчинённым уничтожить всю картотеку агентуры, включая и архивные материалы. За окном уже занимался рассвет, слышались винтовочные выстрелы и раздавалась пулемётная трескотня, когда в рабочем кабинете Ардашева отворилась дверь. На пороге стоял князь – бывший начальник статского советника. В руках он держал бутылку мартелевского коньяку и две рюмки. Окинув взглядом рабочий беспорядок, разведчик сказал:

      – Вижу, вы управились…В комнате жарко. Печь раскалена, и дым ещё не выветрился, несмотря на открытую форточку.

      – Что делать, что делать, – развёл руками Клим Пантелеевич. – Пришлось поторапливаться. Не ровен час, сюда заявятся господа-товарищи.

      – С картотекой вы обошлись жестоко. А как быть, если эти данные вновь понадобятся?

      – Не волнуйтесь, Иннокентий Всеволодович, сразу же восполним.

      – Вы спрятали копии в надёжном месте?

      – Надёжнее не бывает, – улыбнулся статский советник, дотронувшись пальцем до виска.

      – Ах, да, простите! Совсем забыл про вашу феноменальную память.

      Князь плюхнулся в кресло, поставил рюмки на стол и наполнил.

      – Люблю этот запах, – с благоговением вымолвил гость. – Пахнет рождеством и домашним уютом.

      – Боюсь, нам долго придётся жить воспоминаниями о сытой и относительно спокойной жизни, – усаживаясь напротив, заметил Ардашев.

      – Думаете, Советы продержатся?

      – Не знаю, но действуют они очень решительно.

      Князь молча выпил рюмку, его примеру последовал и Клим Пантелеевич.

      – А вы останетесь в столице или подадитесь на родину?

      – Уеду в Ставрополь. Надеюсь переждать в провинции это смутное время.

      – Собираетесь практиковать?

      – Возможно… А вы?

      – Закончу кой-какие дела и махну за границу. Не имею права рисковать жизнью четверых детей.

      – И куда?

      – Ещё не решил. Но, скорее всего, в Америку. Лучше уж я оттуда