Афонское сражение. Адмирал Сенявин против турецкого султана. Владимир Шигин

корабельный, а в рангоут, ибо неприятель, желающий бежать и имеющий рангоут в целости, всегда в том премного успеет. Мое требование об этом так и не выполнено! Вступая в бой с кем-либо, надо обязательно доводить дело до завершения полной победы, а не переносить огонь по новым кораблям. Хотя туркам мы все же вчера надавали крепко, но, как видите сами, никого так и не утопили. А потому впредь будьте более предприимчивыми!

      Капитаны разъехались, а Сенявин, в задумчивости куря свою старую обкусанную трубку, вышел на кормовой балкон. Повреждения, понесенные в бою, его сейчас волновали не слишком. Для их исправления хватит и пары дней. Хуже было с порохом и ядрами. И все же, несмотря на все «но», Сенявин был доволен исходом первой встречи с турками. Попытка неприятеля вернуть Тенедос и снять блокаду с Дарданелл полностью провалилась. Эгейское море осталось за нами!

      В тот же день в Тенедосском монастыре хоронили капитан-командора Игнатьева. Попрощаться с ним съехались с эскадр многие хорошо знавшие и уважавшие его офицеры. Биограф так оценивает личность капитан-командора Игнатьева: «Отечество лишилось в нем человека просвещенного, мореходца осторожного и воина неустрашимого. Честолюбие его было основано на истинном достоинстве, при обширных познаниях, дух его стремился ко всему изящному и благородному. Пышность в домашней жизни, совершенное бескорыстие по службе были отличительными чертами его характера. Он был горд, но любил отличать, награждать своих подчиненных; был к несчастию иногда вспыльчив, но при сем искренне раскаивался; никогда власть свою не употреблял во зло и боялся быть несправедливым».

      Справедливости ради надо привести и несколько иное свидетельство, уже хорошо нам известного Павла Панафидина: «Потеря наша была чувствительна в сем сражении в командоре Игнатьеве. При всем уме и познаниях своих, он не приобрел особенной к себе привязанности ни офицеров, ни даже нижних чинов. Его обращение было вежливое, но никогда искреннее. Со всем тем флот потерял в нем ученого морского офицера».

      Конечно же, на похороны прибыли и давние товарищи и соплаватели Игнатьева Лукин с Грейгом. Постояли в последний раз рядом с мертвым другом, поцеловали в лоб. Слов не было, да и какие могут быть слова в такие минуты! О чем думал Лукин? Мучили ли его какие-нибудь предчувствия? Кто знает!

      Осиротевший «Сильный» временно принял под свое начало старший офицер линкора капитан-лейтенант Шишмарев.

      Позднее «Сильный» будет передан, согласно капитанскому старшинству, под команду капитана 1-го ранга Салтыкова. Бывший ранее под его началом старый линейный корабль «Параскевия» возглавит старший из капитан-лейтенантов эскадры Малыгин со «Шпицбергена». Сам же шлюп «Шпицберген» будет поручен следующему по старшинству капитан-лейтенанту Качалову.

      Со смертью Игнатьева остался без флагмана и весь его корабельный отряд, а потому Сенявин для удобства управления его расформировал, а всю эскадру разделил на две