Убийца шута. Робин Хобб

внезапно перестала быть игрой и превратилась в жестокую охоту. Распластавшись на стене, он был как на ладони, и, пока он взбирался, охотники наклонялись за все новыми камнями и комьями. Я мог бы крикнуть, чтобы они прекратили. Но я знал, что это его не спасет. Я просто сделался бы для них еще одной мишенью.

      Один из камней ударил беглеца в затылок так сильно, что его голова резко стукнулась о стену. Я услышал влажный удар по камню и увидел, как мальчишка застыл, наполовину оглушенный, с ослабевшей хваткой. Но он не вскрикнул. Он вздрогнул и стал взбираться дальше, еще проворнее. Его ноги скользили, находили опору, снова скользили, и вот его рука вцепилась в верхнюю часть стены. Как если бы это изменило правила игры, другие дети бросились вперед. Он забрался на стену, замер там, и наши взгляды встретились. А миг спустя он спрыгнул на другую сторону. Кровь, текущая по его подбородку, казалась пронзительно яркой на бледном лице.

      – Вокруг, бегите вокруг! – завопила одна из девочек, и, завывая, точно гончие, преследователи хлынули вон из сада.

      Я услышал резкий звон калитки, когда они захлопнули ее позади себя, и неудержимый топот их ног по тропинке. Они свирепо смеялись на бегу. Миг спустя раздался вопль и отчаянный крик.

      Я проснулся. Дыхание было хриплым и тяжелым, словно после боя. Ночная сорочка промокла от пота и прилипла к груди. Сбитый с толку, я сел и откинул одеяло.

      – Фитц! – упрекнула меня Молли, вскинув руку, чтобы прикрыть нашего ребенка. – Ты соображаешь, что делаешь?

      Я резко сделался собой, взрослым мужчиной, а не перепуганным мальчишкой. И свернулся в постели рядом с Молли, рядом с нашей крошечной дочкой, которую я мог раздавить, дернувшись во сне.

      – Я причинил ей боль? – в ужасе воскликнул я, и в ответ малышка заплакала тоненьким голосом.

      Молли потянулась ко мне и схватила за запястье:

      – Фитц, все в порядке. Ты разбудил ее, только и всего. Ложись. Это был просто сон.

      За годы, прожитые вместе, она свыклась с моими ночными кошмарами. Ей пришлось, как ни горько это было для меня, узнать, что будить меня во время такого сна может быть опасно. Теперь я чувствовал себя пристыженным, точно побитый пес. Неужели она считает меня угрозой для нашего ребенка?

      – Думаю, лучше мне спать где-то в другом месте, – предложил я.

      Молли не отпустила моего запястья. Она перевернулась на бок, крепче прижала к себе малышку. В ответ девочка тихонько икнула и немедленно прильнула к соску.

      – Ты будешь спать здесь, рядом с нами, – объявила Молли. Не успел я ничего ответить, как она тихонько рассмеялась и прибавила: – Она снова проголодалась. – Она отпустила меня, чтобы освободить грудь для ребенка.

      Я лежал очень неподвижно, пока она устраивалась поудобнее, а потом слушал тихое удовлетворенное причмокивание крохи, пока она наполняла животик. Они обе так хорошо пахли: малышка источала аромат младенчества, а Молли – женственности. Я вдруг почувствовал себя огромным, грубым самцом, чужаком посреди безопасности