Главнокомандующие фронтами и заговор 1917 г.. М. В. Оськин

пролонгировать указания начальника штаба Верховного главнокомандующего. Видя это, и не имея воли и решимости настаивать на своем перед царем, ген. М.В. Алексеев был вынужден скрепя сердце наблюдать, как фронты губят его планы. Самый яркий пример – действия штаба Западного фронта в кампании 1916 г. Отсюда и принцип ведения компромиссных уговоров, а не твердых и даже жестких приказов.

      Митавская наступательная операция 23–29 декабря 1916 года

      Последней войсковой операцией, проведенной под эгидой ген. Н.В. Рузского, стало наступление 12-й армии ген. Р.Д. Радко-Дмитриева на Митаву в конце 1916 г. Причем, что характерно, главкосев устранился от ответственности за исход операции, всецело переложив ее на командарма-12. Не исключено, что Рузский не стал мешать Радко-Дмитриеву еще и ввиду дружеских между ними отношений. Недаром же в 1918 г. они погибнут вместе, с еще несколькими жертвами драмы Гражданской войны.

      Русская 12-я армия располагалась на крайнем северном фасе Восточного фронта, примыкая своим правым флангом к Балтийскому морю. По отношению к противостоящему противнику (8-я германская армия ген. Б. фон Мудра: 99 батальонов, 567 орудий) рижский плацдарм, занимаемый 12-й армией Северного фронта, охватывал неприятельский левый крайний фланг, предоставляя выгодное исходное положение для развития наступательных действий в направлении Митава – Шавли. Прорыв по митавскому шоссе и овладение древним прибалтийским городом (отданного врагу 2 августа 1915 г. в результате поражения в Риго-Шавельской оборонительной операции) нарушало сообщения всего северного участка немецкого тылового района. Генерал-квартирмейстер штаба германского Командования на Востоке ген. М. Гофман писал: «Рижский тет-де-пон был самым чувствительным местом для всего нашего фронта. Если бы русским удалась сильная атака от тет-де-пона, примерно в направлении на Митаву, то весь наш восточный фронт должен был бы отойти назад»[74].

      Замышляя наступление, командарм-12 должен был проводить его на собственный страх и риск: штаб фронта во главе с Рузским отстранился от ответственности за исход операции. Резервов для развития успеха, если бы он и был достигнут, армия не получила. Повторялась та же ситуация, что и под Лодзью в 1914 г., когда генерал Рузский фактически покинул вверенные ему армии, оставив командармов без единого руководства со стороны штаба фронта. Однако нельзя не признать, что главкосев все-таки решился на производство Митавской операции, ибо на совещании 17–18 декабря в Ставке, где обсуждалось оперативно-стратегическое планирование действий армий Восточного фронта в 1917 г., он отстаивал идею нанесения главного удара на Северном фронте в кампании 1917 г. как раз в районе Рижского плацдарма. Подразумевалось, что такое наступление разом сдвинет весь германский фронт с севера, что облегчит задачи соседних фронтов в предстоящем наступлении.

      Вдобавок на межсоюзном совещании было решено отказаться от замысла зимних частных ударов, чтобы полностью сконцентрироваться

74

Гофман М. Война упущенных возможностей. М. – Л., 1925. С. 110.