Завтра мы будем вместе. Галина Врублевская

и парит тут, – сказала она, будто оправдываясь.

      Я догадалась, что случайно коснулась чужой тайны. Пожала плечами: воинская часть – не монастырь. Чего меня стесняться!

      – Что, запала на кого-нибудь? – полюбопытствовала я.

      Светлана помолчала, будто раздумывая, стоит ли со мной откровенничать. Затем, не отвечая на мой вопрос, продолжила:

      – Мне уже скоро тридцать, а меня по-настоящему никто не любил. Так, поматросят и бросят. – Светлана неторопливо переворачивала грибы на сковороде.

      – А ты сама любила?

      – Я? – Светлана задумалась, отвела со лба прядь волос. – Я – влюбчивая! Ну, ты понимаешь, как это у нас, женщин, бывает.

      Я неопределенно хмыкнула. Она поняла мой звук по-своему и почему-то стала возражать:

      – Ты смеешься, потому что еще молодая, не встретился тебе человек.

      – А тебе встретился?

      – Мне? Да… Но он женат.

      – Ну и что? Разве это для любви преграда? – Я говорила с легким пренебрежением, будто я была старшая, а не Светлана.

      – Для любви, может, и нет, а для жизни – преграда.

      – И кто он – офицер, мичман?

      – Его здесь нет. Он в другом месте живет, – задумчиво сказала Светлана и тотчас перевела разговор на другую тему:

      – А знаешь, у нас скоро юбилей части, грандиозное празднество намечается.

      Голос Светланы снова стал ровен и деловит, будто она выступала с докладом, а не беседовала на кухне. Она рассказала, что официально полигон считался послевоенным объектом, хотя морские мобильные отряды базировались здесь раньше и принимали активное участие в боевых действиях против немецкого флота. За прошедшие десятилетия скромная военно-морская база развернулась в крупный испытательный полигон флота. Наряду с охраной морской границы здесь решались и задачи внедрения новой техники.

      Мероприятие должно было состояться в клубе, стоящем против нашего здания. Оттуда доносились как раз громкие звуки «Славянки», с чувством исполняемые матросским оркестром. Репетиция шла полным ходом. Уже шла подготовка к юбилею – как я раньше не замечала? Над входом в клуб были вывешены флаги: военно-морской советский и андреевский – с голубым крестом по диагонали белого полотнища. Сейчас пошла мода на дореволюционные реликвии. Вообще время непонятное, какое-то неопределенное. Волна преобразований, начатых Горбачевым, всколыхнула и эту воинскую часть. Светлана продолжала:

      – Теперь, после горбачевского антиалкогольного указа, все официальные мероприятия у нас проходят трезво. В клубе на столиках будут только фрукты и кофе.

      – И что – ни-ни?

      – Формально – ни-ни. Да это и к лучшему.

      Морской братии узда не повредит. Народ бесшабашный. Но конечно, совсем без спиртного наш народ веселиться не умеет. Матросы гонца пошлют в деревню за самогоном и в клуб придут уже навеселе. А офицеры после официального мероприятия семьями соберутся, по-домашнему посидят. Ну, там уже жены за ними смотреть будут.

* * *

      Через