Великий маг. Юрий Никитин

напряглась под холодными струями, там повисли крупные капли воды.

      Некоторое время слышался шум воды, плеск, потом Кристина громко позвала:

      – Владимир, вы где? Я забыла спросить, а какие у вас взаимоотношения с журналистами?

      Я крикнул:

      – Почти никаких!

      Вода шумит, я понимал, что Кристина меня не слышит, повторил ответ громче, осторожно вышел в прихожую. Дверь все так же открыта, видно половину ванной комнаты, стиральную машину, даже часть умывальника с зеркалом, затем шум воды стал сильнее, а воздух свежее. Кристина, похоже, обливается самой холодной водой. Впрочем, какая она в такую жару холодная.

      – Что-что? – донесся ее голос.

      – Почти никаких! – прокричал я.

      – Не слышу!..

      Ах ты, зараза, мелькнуло в голове. Озлившись, я подошел к двери и встал в проеме. В белоснежной ванной комнате, где и плитка белая, и сама ванна белая, даже стиральная машина – белая, вид ее загорелого до красноты тела ударил по моим нервам, как пронзительный ликующий крик. Она стоит обнаженная, одной рукой направляет струю из душа, другой с наслаждением соскребает пот и грязь с тела. Поперек красивой формы груди ослепительнобелая полоска, а внизу на красной коже белеет узкий треугольник, там кучерявятся редкие золотистые волосы, а капельки воды блестят на них, как жемчужинки.

      Перехватил взгляд, она перестала смеяться, спросила деловито:

      – Какие у вас отношения с журналистами? Как насчет пиара, белого или черного?.. Какими видами рекламы пользуетесь?

      Я ответил угрюмо:

      – Никакими.

      Дождик на мгновение остановился, поливая ее грудь, оба полушария выглядят упругими, а вода сбегает с острых красных кончиков длинными изогнутыми струйками. Я ощутил, как ее глаза очень внимательно обшаривают мое лицо.

      – Так разве бывает?

      – Я вот такой, – ответил я мрачно.

      Она продолжала поливать свое великолепное тело, тугой подтянутый живот, а дальше прозрачные прохладные струи сбегают витыми жгутами по длинным загорелым ногам. На чистых здоровых ногтях заблестел розовый перламутр.

      – Странно, – произнесла она. – Не врете?.. Я на вашей стороне, мне врать не нужно.

      – Да не вру я, – ответил я с досадой. – Это можете считать суперблагородством, можете дуростью, но для меня здесь есть и расчет.

      Она приподняла душ над головой, тонкие струйки теперь били по плечам, ее левая грудь тоже поднялась, я невольно скосил на нее глаза. Легкая победная улыбка скользнула по губам Кристины, она спросила легко:

      – А в чем расчет?

      – Я марафонец, – пояснил я угрюмо. – А литературный мир заполонили спринтеры с коротким дыханием. Разве вы не читали в газетах, не видели по жвачнику обширные интервью с начинающими суперпупергениями? Портреты, снова интервью, громогласные обещания создать шедевр, рассказы о том, как их озаряют гениальные идеи… Где эти авторы-мотыльки?.. А я признаю только чистые победы.

      Она повернулась ко мне спиной, черт, что у нее за спина, это же произведение