Серебряная ведьма. Пола Брекстон

покажет истинное лицо.

      – Может быть, посидишь с нами? – спрашивает принц и подзывает пажа. – Принеси вина Сирен Эрайанейдд.

      Мальчик бросается было выполнять приказание господина, но я отрицательно качаю головой.

      – Я пришла не пить, а говорить.

      В зале повисает гробовое молчание.

      – Мы всегда готовы выслушать твои слова, – заверяет принц, выказывая всего лишь ту церемонную учтивость, которую от него ждут.

      – Я пришла предостеречь тебя.

      Услышав это, Хивел не может удержаться от вопроса, которым сейчас задаются все:

      – У тебя было видение?

      – Да, было.

      Гости потрясенно ахают, слышится тревожный ропот – приходится повысить голос, чтобы меня услышали все.

      – Видение ясное и четкое, как полная луна на безоблачном небе.

      – И что ты увидела? – спрашивает Хивел, не в силах ждать, пока заговорит принц, ибо он так взволнован, что начисто забыл о правилах хорошего тона.

      – Я видела этот остров покинутым, опустошенным. И все строения на нем давно исчезли.

      – А как насчет людей? – раздается крик из глубины зала.

      – Не осталось никого, даже малого ребенка. Ни животных, ни птиц, ибо земля была бесплодна, и ничто не росло ни на острове, ни на окружающих его берегах.

      Слышится женский плач, мужчины начинают шуметь, задавать вопросы, просить меня истолковать видение. Им нужна правда, но они страшатся ее. И не мудрено.

      – А в прахе и золе, оставшихся от дворца, лежала скорлупа разбитых яиц.

      Услышав это, принц подается вперед.

      – А какой птице принадлежали яйца? Орлу? Или соколу?

      – Как бы я желала, чтобы это было так, мой принц. Но, увы, то было гнездо не птиц, а гадюк.

      – Тогда нам не о чем беспокоиться, – успокаивается принцесса Венна, положив ладонь на руку мужа. – Разве в старой вере гадюка не символизирует разом, и мудрость, и плодородие? То есть продолжение жизни. Разве не так, Сирен?

      Я не позволяю себе впасть в ярость от того, что она обратилась ко мне столь фамильярно, но ее слова приводят меня в замешательство. Возникшей паузой тотчас пользуется священник, чтобы напомнить: теперь мы должны следовать заветам новой веры.

      – Змеи надо бояться, – настаивает он. – Мы были лишены благодати и изгнаны из садов Эдема, когда Ева польстилась на коварные речи искусителя. С тех пор люди научились остерегаться змей.

      – Мужчины, может, и научились, а вот некоторых женщин все еще может прельстить змей, если у него достаточные размеры! – бурчит Хивел Грифид.

      Замечание снимает напряжение, в зале раздается смех. Как это часто бывает, людям хочется высмеять то, что внушает им страх, и обратить опасность в шутку. Я вижу, как принц Бринах бросает взгляд на капитана, но даже он не сдерживает улыбки. Священник качает головой, глядит на меня и хмурится. Должно быть, он осознает: сам того не желая, сказал то, что можно расценить как согласие со мной.