Бремя выбора. Николай Побережник

я не специалист, но корабль большой, с самолетами.

      Иваныч приподнял бровь, поскреб щетину и уточнил:

      – Авианосец?

      – Да, так их называют, точно, – кивнул Винод.

      – Почему же они ушли? Тут же нефть! – я встал из-за стола в кают-компании, подошел к иллюминатору и внимательно осмотрел горизонт.

      – Нет нефти, – индус развел руками и как-то странно улыбнулся.

      – Как нет? – в один голос спросили мы с Иванычем, а Володя аж вылез по пояс из раздаточного окна.

      – Я думаю… что-то случилось, там, – Винод указал пальцем вниз, – Это стало известно после катастрофы. Военные и те, кто с ними были, тоже расстроились. Вертолет несколько раз делал рейсы и привозил людей, они три дня изучали документы, что вели специалисты буровой. Я подслушал, они решили вернуться сюда позже, когда найдут пригодную для колонизации территорию, здесь много ценного оборудования. Потом они все уплыли на юго-запад.

      – Вот-так, Серега… – вздохнул Иваныч, заметно опечалившись.

      Да и я, если честно, расстроился сильно…

      – Сколько времени прошло с того момента как они ушли? – вздохнув спросил я.

      – Шесть… нет, пять дней. Да, пять.

      – Ну, если мы с ними не встретились по пути сюда, значит они ушли не в нашу сторону, – крепко задумавшись сказал Иваныч, а потом добавил, – пока… пока, не в нашу.

      В таких случаях, говорят, что по спине пробежал холодок, но куда там! Меня словно из ледяного душа окатило!

      – Пригодную значит для колонизации территорию… – Иваныч нервно стал отбивать частую дробь мундштуком трубки по столешнице.

      Винод тоже молчал с минуту, глядя то на меня, то на Иваныча, а потом сказал:

      – Знаете, Сергей Никл… Нио, – Виноду с трудом давалось выговорить отчество.

      – Просто Сергей, – махнул я рукой.

      – Я особых симпатий к американской политике не испытываю, более того…

      – Вы уверены, что это американцы?

      – У них плохой английский, – улыбнулся Винод и изобразил пальцами кавычки, – у них американский язык.

      – А, в этом смысле.

      – Мои родители дали мне отличное образование, я закончил Кембридж, у меня докторская степень и десять лет преподавал сам и жил в Англии, только последние три года перед этой катастрофой перебрался в Австралию, где и занимался важными экологическими программами в Мельбурнском университете.

      – А где вы так хорошо научились говорить по-русски?

      – Моя жена… – Винод опустил голову и стал теребить пуговицу рубахи, – ее ребенком увезли из Казахстана, когда закончилось стоячее время…

      – Период застоя, – хмыкнул и уточнил Иываныч.

      – Верно, она из этнических немцев, что там проживали… а познакомился я с ней уже в Мельбурне, в университете, Лида профессор лингвистики.

      – А что относительно ваших выводов о случившемся?

      – Это только гипотеза…

      – И все же?

      – Можно? –