Я из Зоны. Небо без нас. Дмитрий Григоренко

как же поспишь? С утра встал, кровать заправил… – начал я возмущенно рассказывать. Сердце гулко билось о решетку из ребер. Если это не камень, то я пропал. Плюнуть, пусть сталкер идет и не имеет мне мозг! Не выход. Он может отправить назад. Вот позор будет! Даже день не пробыл на отчужденной территории!

      Я домотал бинт и сделал шаг. Трава стала вроде мягче, как настил из соломы.

      – А если заметят, что прилег, то мама не горюй…

      Половина пути до камня пройдена. Еще шаг.

      Не трусь, боец, не трусь.

      – Блин… – прерываю я свой же рассказ.

      Камень. Серый, лежит на боку, выступая плоской поверхностью, об которую ударился болт.

      – Чего ругаешься?

      – Камень, – говорю я.

      – Ну да, камень, – говорит Трофимыч, – ты продолжай про кровать, а то не пойму, чего нельзя спать, коль она стоит пустая?

      Я повернулся к нему с болтом, зажатым в кулаке, и застыл.

      Трофимыч давился в беззвучном смехе. Рот его открылся, как пасть у акулы. Стали видны зубы аж до коренного.

      – Трофимыч, – укоризненно выдыхаю я. Если бы не камень, давно заметил, что он просто издевается вопросом о сне в казарме.

      Сталкер согнулся. Его тело тряслось от смеха. Если начнет в голос, то сбегутся все собаки в округе.

      Трофимыч поднял сжатый кулак и рассмотрел татуировку – волк и три буквы.

      – За нас – спецназ, – просипел он и сел на корточки.

      Смешно ему, понимаешь.

      Колхоз в монокле казался очень далеким. Да и путь измеряется шагом. Ослаб ветер, который пронизывал до костей. Холодные струи воздуха перестали рассекать лицо. Мы двигались, скорость увеличилась. Теперь я считал броски. Интересно, никто Зону в болтах не мерил? Всем известно, диаметр маленький. Каждый проверяющий задавал один и тот же вопрос:

      – Вы что не можете патруль пускать в глубину? Всего лишь несколько километров составляет внешний сектор!

      Особенно запомнился худой подполковник с усами. Он стоил всех в части, проверял, начищены ли берцы, подшит воротничок. Ругался, об отмене закона. Как же так, солдаты по ночам спят, а не подшивают белые лоскутки к воротнику! Вызывал начмеда и тот подтверждал, да наличие воротничков снижало уровень фурункулеза шеи. Сопровождающие полковника поддакивали, как хорошо с воротничком и как замечательно ходилось в портянках.

      Полковник обещал подать рапорт с обоснованием для восстановления и воротничков, и портянок. Дальше, дыша несвежим запахом изо рта, он желал инспектировать Зону. Как и остальным, ему объясняли и доказывали. По Зоне не ездят. По ней, родимой, не бегают и слово «быстро», так любимое начальством, стоит забыть. Вне зависимости от чина.

      Проверяющий кричал, грозился указать в отчете наше дармоедство. Тогда его водили в Зону. По возвращении он приезжал с пониманием в глазах.

      На блокпосте он все же побывал, вяло выслушал рассказ о нашем героизме – защите Родины от страшных чудовищ. Особенно от сталкеров. И укатил.

      А я вот с таким чудовищем ступаю по Зоне.

      Колхоз вынырнул перед самым носом.