Нашествие. Дмитрий Лазарев

А во-вторых, прошу не забывать, что я работаю не НА ВАС, а НА СЕБЯ! Просто интересы наши пока совпадают!

      Толстяк примирительно поднял руки ладонями вперед:

      – Не надо заводиться! Я лишь выразил свое восхищение вашей успешной деятельностью. Только и всего.

      Улыбка вернулась на лицо франта.

      – Ладно, забыли. Однако, думаю, нам пора расходиться. Вы первый.

      Толстяк поднялся, положил на стол деньги за свой заказ и с улыбкой произнес:

      – Если что, у нас есть координаты друг друга.

      – Конечно, до встречи!

      Толстяк вразвалочку двинулся к выходу из зала, а тот, кого он назвал Маурезеном, проводил его взглядом, весьма далеким от дружелюбия. Подождав немного, он подозвал официантку и расплатился, порадовав ее немалыми чаевыми.

      Выйдя из зала, он нажал кнопку вызова лифта. Двери открылись практически сразу. Он зашел в кабину и уже нажал кнопку первого этажа, когда в дверях появился в дупель пьяный широкоплечий мужчина под два метра ростом. Пошатнувшись, он ввалился в кабину, толкнув при этом Маурезена и обдав его запахом перегара. Тот поморщился и, дождавшись, пока двери закроются и лифт тронется, тихо, но отчетливо процедил:

      – Пить надо меньше!

      – А это не твое собачье дело, урод! – с пол-оборота завелся пьяница. – У нас свободная страна. Хочу – пью, хочу – нет. Может мне наблевать на твой красивый костюмчик, чтобы до тебя дошло, а, козел?!

      Маурезен усмехнулся и щелкнул пальцами. Пол под ногами пьяницы расступился, и он ухнул в образовавшуюся пропасть, но в следующую секунду инфер сделал хватательное движение, и тот застыл с вытаращенными от ужаса глазами, болтаясь над многоэтажной бездной. Лишь голова его торчала над полом лифта. Маурезен тихо произнес:

      – Я же сказал, что пить надо меньше. Завтра бы ты мучился головной болью. Но я избавлю тебя от этой проблемы.

      Он сделал средним и указательным пальцами правой руки движение, изображающее ножницы. Пол резко соединился, подобно гильотине отрубив пьянице голову. Хлынула кровь, а инфер положил ладонь на голову, лежащую на полу, и поглотил душу несчастного выпивохи.

      – Я – инфер, и ничто инферское мне не чуждо, – пробормотал Маурезен.

      В его руке возник черный непрозрачный полиэтиленовый мешок. Бросив взгляд на залитый кровью пол, инфер произнес одно короткое слово – и кровь исчезла, а голова, резко уменьшившись в объеме, оказалась в мешке.

      – Ты пригодишься нашим ученым для опытов.

      А пару минут спустя, насвистывая себе под нос какой-то веселый мотивчик, Маурезен покинул Останкинскую телебашню.

* * *

      Верхний мир

      Глава Совета Эрестор был мрачен как грозовая туча. Надо сказать, причин для этого у него было предостаточно. Впервые за время его руководства расе эдемитов угрожала столь серьезная опасность, и ответственность легла на него тяжким грузом. Он созвал экстренное заседание Совета, и вот теперь пять пар глаз выжидательно смотрели на него. Эрестор оттягивал начало обсуждения, так как понимал, что