Бабушка! – кричит Фридер. Гудрун Мебс

ицу. Это называется пикник!

      – Мне всё равно, – отвечает бабушка. – Из него тоже ничего не получится. Дождь ведь идёт! Может, в другой раз сходим.

      Она берет корзину для пикника, наполненную доверху, и несёт её на кухню.

      – Поедим на столе в кухне, и будет так же вкусно, – говорит она и гладит Фридера по голове. – Послушай, внучек, я же не виновата, что идёт дождь!

      Это верно. Бабушка и правда не виновата. Это Фридер признает.

      Но всё равно ему грустно. Даже очень. Он так радовался, что будет пикник. Они с бабушкой купили сосиски, и булочки, и яблоки, и бананы, и бутылку лимонада, и круглый-круглый сыр. Упаковали всё это в корзину и ещё взяли кухонное полотенце – вместо скатерти. А устроить пикник они хотели на детской площадке, там уютно. Сначала поиграть, потом поесть – вот как было задумано.

      А теперь идёт дождь. Да какой сильный! Вот досада!

      Фридер сердито топает ногой. Дурацкий дождь!

      Пикник на кухонном столе – это никакой не пикник. Это самый обыкновенный обед, да ещё и скучный! Он не будет так обедать. Он – не будет. Потому что так они с бабушкой не договаривались.

      Фридер в ярости снова топает ногой. Вот всё надо испортить, ну просто всё! Но он не позволит. Ни–за–что.

      И Фридер решает, что сам устроит себе пикник. Один. На коврике в своей комнате. Прямо сейчас. Без бабушки. Она ведь предлагает есть на кухне… Вот и пусть там ест. А он не будет!

      Фридер крадётся на кухню – очень осторожно, чтобы бабушка не услышала. Она что-то полощет в ванной. «Этим-то можно заниматься в дождь, – думает Фридер. – Глупая бабушка». Он бросается к корзине для пикника и берет из неё бананы. Всю гроздь. А потом убегает с ней в детскую и плотно закрывает за собой дверь. Вот так!

      Теперь можно начинать пикник. Фридер усаживается на пол – потому что на пикниках всегда так делают и потому что ему вообще больше всего нравится сидеть на полу. Он принимается за бананы. Первый очень вкусный. Фридер заглатывает его в три укуса. Второй тоже. Третий он ест немножко помедленнее. А от четвёртого отщипывает только совсем маленький кусочек.

      Честно признаться, не так уж это и здорово – пикник в одиночку. Недовольный Фридер очищает пятый банан. Он кажется ему совсем невкусным.

      И вообще… да-да, и вообще ему плохо. Даже очень.

      Фридер стонет, роняет банановую кожуру, хватается за живот и выбегает из комнаты.

      – Бабушка, – жалобно кричит он, – бабушка, мне очень плохо!

      Но бабушки нигде не видно. Фридер скулит, и стонет, и кричит, держась за живот, и ищет по всей квартире. Бабушки нет. Нигде. Бабушка ушла!

      Тут Фридер принимается жалобно подвывать. Это слишком. Ему плохо, а бабушка ушла. Но вдруг он умолкает. Ему что-то послышалось. Что-то очень похожее на «Внучек!»… и на «Иди сюда!»… кажется, это голос бабушки. Бабушка зовёт его издалека. Только вот откуда?

      Удивлённый Фридер бросается к окну… Бабушка сидит напротив дома, на другой стороне улицы. Под навесом на остановке трамвая! В руке у неё зонтик, а рядом на скамейке она расстелила кухонное полотенце – вместо скатерти. На нем лежат яблоки. И булочки. И сосиски. Бабушка машет Фридеру, прикладывает руки ко рту и кричит:

      – Внучек, ты не знаешь, где бананы?

      Фридер набирает побольше воздуха и вопит изо всех сил:

      – У меня в животе, ба! Мне так плохо!

      – Тогда иди на воздух! – кричит бабушка в ответ. – Только не попади под машину, ты меня понял? А не то я тебя отшлёпаю как следует!

      Фридер улыбается и кивает. Ему уже совсем не так плохо. Он мчится по лестнице вниз на улицу и…

      – Стой! – кричит бабушка, хотя вокруг не видно ни одной машины.

      – А теперь иди, только быстро! – зовёт она и взволнованно машет ему рукой. Фридер несётся к бабушке на другую сторону улицы – быстро-быстро, что есть духу.

      Добежав, он говорит задыхаясь:

      – Бабушка, ох, бабушка, мне было так плохо!

      – Я хоть и старая, но не слепая, – говорит бабушка и усаживает Фридера около себя. И на всякий случай открывает над ним зонтик, хотя под навесом делать это совершенно не обязательно.

      – К чему рисковать, – говорит бабушка, – а то кто знает, вдруг сосиски намокнут.

      Она берет одну сосиску и откусывает от неё.

      – А ты, – говорит она с набитым ртом, – ты сегодня больше не получишь бананов, так и знай.

      Фридер, просияв, кивает и, прижавшись к бабушке, тоже хватает сосиску.

      А потом они наслаждаются пикником – не торопясь, по полной программе.

      Под зонтиком. Под навесом на трамвайной остановке.

      День рождения Фридера

      – БАБУШКА! –  кричит Фридер и дёргает бабушку за юбку. – Бабушка, скажи, когда же у меня будет день рождения?

      – Да отстань ты от меня ради бога, внук! – ворчит бабушка. – И не кричи так, я не глухая!

      –