Ангелы далеко. Дарья Кожевникова

на себя еще большую беду. Поэтому тандем «участковый – фельдшер» вызывали обычно соседи уже после того, как очередной скандал в доме Зеленцовых затихал.

      – Тогда я дождалась бы, пока он уснет, и во сне бы прибила. Зарезала бы! – в сердцах воскликнула Инна. – Ты поговорил бы с ним, что ли, припугнул?

      – Если бы ты его зарезала, то сама бы и села, если ты не в курсе, – сообщил Валерий. – А говорить я с ним пытался, и не раз. Только толку от моих разговоров – ноль. Он меня посылает открытым текстом, и все. И что прикажешь мне делать? Врезать ему как следует? С удовольствием врезал бы, если б допрыгнул, да как официальное лицо не имею права. А дать делу ход без заявления потерпевшей стороны не получится.

      – Замкнутый круг, – процедила сквозь зубы Инна. – Чего же тогда стоят все наши законы, если такая вот горилла, как этот Зеленцов, творит все, что ему вздумается, и остается безнаказанной? А ведь, как знать, не он ли является тем пресловутым «резиновым душителем»…

      – Не он, – с уверенностью произнес Зорин. – Во-первых, у него элементарно ума не хватило бы так заметать следы. А во-вторых, он пар и дома неплохо выпускает, зачем ему еще кого-то подкарауливать? Нет, у нашего дорогого маньяка совершенно иной психологический портрет. Не обязательно, конечно, но, вероятнее всего, наш преступник одинокий мужчина, весьма замкнутый по натуре, хотя, быть может, и не демонстрирующий этого всем и каждому. Но самое главное – он ловкий, умный и осторожный. «Сила есть – ума не надо» – это не про него. А еще он хладнокровный, мастерски умеет держать себя в руках. Вот, кстати, Вадька, – Валерий внезапно усмехнулся, – тот, волчара, вполне подходит под картинку.

      – Ни в коем случае! – сказала, как отрезала, Инна. – И никакой Вадим не волчара, прекрати его так называть.

      – Да я что? – повел плечами полицейский. – Не я начал. Его еще в детстве волчонком прозвали, когда он, полуголодный оборвыш, бегал тут по поселку.

      – Кто? Вадим? – поразилась Инна.

      – Ну да. А ты что, не знала? Как же это тебе не рассказали еще? Его мамашка-алкоголичка была здесь в свое время у всех на устах. Жила с таким размахом! Пила и гуляла так, что слава о ней буквально гремела по поселку. Вадька был у нее не один, кроме него, она родила еще штук пяток детишек, и всех от разных мужиков, так что своего отца Вадька, естественно, не знает. Но в остальном он везунчик, потому что из всех своих братьев и сестер один ухитрился дожить до сознательного возраста. А там уж Петриваныч, ваш сосед, вдруг с чего-то воспылав к Вадьке симпатией и имея кое-какие связи, пристроил его в Суворовское училище, чтобы убрать от разгульной маменьки подальше. Ее же, кстати говоря, вскоре посадили, потому что очередного детеныша она попросту придушила, решив, видимо, не мучить своей «материнской заботой», как остальных. Где-то там, в колонии, женщина и скончалась благополучно на нарах.

      – Надо же, никогда бы не подумала, – потрясенно проговорила Инна. – Наоборот, была уверена, что Вадим из очень интеллигентной семьи.

      – Лоск этот, чисто внешний, ему придали уже в училище, –