Охота на охотника. Матвей Курилкин

в подробностях не представлялось возможным, однако было видно, что в помещении он не один. Рядом стояли такие же «гробы»; некоторые из них тоже не пустовали. Тот, что находился справа, был пуст, зато в том, что слева, сквозь стекло угадывалось бледное лицо той самой девушки, которая была соседкой Акселя во время недавней экзекуции. Девушка лежала не шевелясь, смотрела вертикально вверх, совершенно не интересуясь происходящим вокруг. Аксель попробовал ее позвать, но вместо слов получилось какое-то хриплое карканье, после которого он закашлялся так сильно, что приложился лбом о крышку гроба. Удар был неожиданным настолько, что из глаз даже брызнули слезы, но Аксель все равно почувствовал облегчение – от сотрясения в голове что-то щелкнуло, и потерянные воспоминания вернулись на место. Вместе с воспоминаниями пришло ясное осознание – продолжение эксперимента грозит действительно лишить экспериментатора разума. Глубокое внедрение – это, конечно, хорошо, но не в том случае, если его результатом станет превращение в растение. Аксель еще раз осмотрел стеклянный футляр, в котором он находился. Сквозь прозрачные стенки была прекрасно видна система запоров, которая крепила крышку ящика. Взломать ее изнутри не представлялось возможным. Как и выбить стекло – просто не хватало места для того, чтобы как следует размахнуться. Решив не тратить силы на бесполезные попытки, охотник все-таки попытался наладить контакт с соседкой. Еще раз откашлявшись, он придвинул губы к одному из отверстий и крикнул:

      – Эй! Девушка! Ты меня слышишь?

      Сначала никакой реакции на слова не последовало. Аксель посчитал, что она его просто не услышала, и уже набрал воздуха в грудь, чтобы попробовать еще раз, громче, когда увидел, как пациентка медленно повернула голову.

      – Как тебя зовут? – поспешно спросил молодой человек, стремясь прочнее завладеть вниманием девушки. Он боялся, что она потеряет к нему интерес и вновь уйдет в свои мысли.

      Она прошептала что-то в ответ, Аксель не смог разобрать, что именно. Анна или, быть может, Ханна. Сейчас это было не важно.

      – Анна, что здесь происходит? Я здесь совсем недавно, и я совсем ничего не понимаю! Зачем над нами издеваются? Где остальные пациенты?

      Девушка что-то прошептала, но Аксель и на этот раз не смог разобрать, что именно. Когда он переспросил, собеседница повторила, стараясь артикулировать более отчетливо:

      – Нас всех съедят. Сначала медленно. А потом быстрее.

      Аксель понял, что многого не добьется, но попытался уточнить:

      – Кто нас съест?

      – Ты разве не чувствуешь? – удивилась девушка. – Это он. Это он нас ест. Он хочет, чтоб мы боялись. А когда мы больше не сможем бояться, заберет нас туда, откуда никто не возвращается. Я слышала крики. Я не хочу туда, – несчастная говорила быстро и по-прежнему тихо, Акселю приходилось изрядно напрягаться, чтобы понимать то, что она говорит, он пропускал целые фразы. – Те, кто заставлял меня умереть, голоса, которые все