Мифы советской эпохи. Герман Назаров

в него стрелял? Как идет следствие? Почему оно так быстро прекращено? Почему не сделали очную ставку с Каплан?

      Странно повело себя следствие и в отношении осмотра места покушения. Лишь 2 сентября, через три дня после событий, на завод Михельсона выехали Гиль, следователь В. Кингисепп и подручный Свердлова Я. Юровский, за полтора месяца до этого бессудно расстрелявший в Екатеринбурге царскую семью. Возглавил группу именно Юровский, который даже не был членом следственной комиссии. В ходе осмотра были обнаружены не то три, не то четыре стреляные гильзы, и стал вопрос: из какого оружия они были выброшены?

      На первом допросе 30 августа 1918 года Гиль показал, что, когда он бросился за Каплан, она швырнула ему под ноги браунинг. Браунинг этот Гиль из-за спешки не подобрал, и его на следующий день нашел будто бы на месте событий рабочий-михельсоновец А. Кузнецов. Он поспешил известить о своей находке Замоскворецкий военный комиссариат, но там его сообщение никого не заинтересовало. Лишь после того, как 1 сентября «Известия ВЦИК» опубликовали обращение ВЧК к населению с просьбой доставить оружие на Лубянку, Кузнецов передал браунинг, в котором недоставало нескольких патронов, следователю В. Кингисеппу. И тот без всякой баллистической и дактилоскопической экспертизы поспешил объявить найденные на заводе гильзы принадлежавшими именно этому браунингу.

      После осмотра места покушения группа Юровского провела так называемый «следственный эксперимент», в котором вопреки всем юридическим правилам ни жертва (Ленин), ни обвиняемая (Каплан) не участвовали. Перед фотографом группа взрослых людей разыграла своеобразную пантомиму покушения. Гиль в этой пантомиме играл самого себя, роль Ленина и свидетельницы Поповой, будто беседовавшей с ним насчет перевозки муки, взяли на себя заводские активисты Иванов и Сидоров, а Кингисепп изображал из себя Каплан вместо того, чтобы руководить, как член следственной комиссии, следственным экспериментом.

      В этот же день Кингисепп допросил в качестве свидетеля председателя заводского комитета, члена партии с 1902 года Н. Иванова. В своих первых показаниях этот «очевидец» не указал время начала и окончания митинга, не рассказал, как проходила встреча и сколько было на ней рабочих. А следователь не догадался спросить, почему ни сам Иванов, ни руководство завода не удосужились встретить и проводить приехавшего к ним председателя Совнаркома, главу советского правительства.

      Лишь много лет спустя Иванов «навспоминал» много такого, о чем, похоже, даже не подозревал 2 сентября 1918 года. Так, скромная гранатная мастерская, вмещавшая, дай бог, сто человек, в его воспоминаниях через тридцать лет после покушения превращается в гранатный корпус на пять-шесть тысяч человек (для справки: до революции на заводе Михельсона работало 1900 рабочих, а в 1919-м из-за нехватки сырья это число сократилось до 475 человек). «Вспомнил» Иванов и одну из самых жгучих загадок покушения на время митинга на заводе Михельсона…

      31 августа, идя по свежим следам, «Известия