Клуб «Темные времена». Элисон Гудман

от графа. – Дорогая моя, не обращать на него внимания.

      Хелен нерешительно отвела взгляд. Ей не давало покоя ощущение, будто тетушка ожидала, что они заинтересуют Карлстона. Она тайком взглянула на него снова. Лорд вел беседу с мистером Браммелом. Вдруг его плечи вздрогнули, и на мгновение лицо исказила боль. Любопытно, но это все, что Хелен смогла различить в его выражении.

      – Боже мой, что же ты на него уставилась! Пойдем искать Миллисенту. – Тетушка взяла Хелен за руку, словно надеялась, что это помешает племяннице рассматривать графа, и огляделась вокруг. – Ага, вижу ее, за епископом Миде!

      И она махнула веером в сторону изящного высокого окна, задернутого красной бархатной шторой, которое выходило на королевские сады. Стоявшие перед ним леди и джентльмены разошлись, и за ними Хелен заметила знакомую белокурую головку, склоненную набок. Сторонний наблюдатель увидел бы в этом жесте очаровательное легкое недоумение, но Хелен уловила признак того, что Миллисента вот-вот осадит собеседника, которого считает идиотом, – конечно же юного денди в канареечно-желтом костюме, который стоит перед ней и ее матерью. Несмотря на нежно-миловидный внешний вид, эта юная блондинка терпеть не могла дураков.

      Миллисента отвернулась, надеясь привлечь внимание кого-нибудь из друзей. Она встретилась взглядом с Хелен, и скрытое нетерпение на ее лице сменилось искренним удовольствием. Несколько месяцев назад Миллисента во всех деталях описала Хелен платье, которое собиралась сшить на заказ. Бесподобное облако кремовой сетчатой ткани и тюля с золотыми нитками, расшитое переплетенными между собой медовыми и зелеными листами. Хелен знала, что одна только вышивка на платье обошлась семье в пятьдесят гиней. Как заметила Миллисента однажды днем за совместным просмотром модных картинок, «самая роскошно одетая из дам – самая разоренная».

      Миллисента коснулась худой руки матери и, сдержанно кивнув на прощание молодому человеку, отправилась в центр зала. Хелен улыбнулась. Даже предстоящая встреча с королевой не могла подавить бойкую натуру ее подруги и повлиять на беспомощность леди Гардуэлл. У матери Миллисенты было отвратительное зрение и никогда не получалось сфокусировать взгляд. Из-за этого с лица леди не сходило выражение отчаяния, и подход к жизни у нее был такой же затуманенный, как и взгляд.

      Хелен согнула кисть и еще надежнее сжала в кулачке медальон. Тонкая, как бумага, лайковая перчатка прилипла к руке. В зале собралось слишком много людей, и воздух стал тяжелым от запаха парфюма и пота, а особенно от ожидания, которое давило на всех присутствующих, словно грозовые облака в ненастный день. Хелен изучила лицо подруги: под коркой спокойствия крылся страх. И это неудивительно, ведь от предстоящей минутной беседы с королевой многое зависит. У самой Хелен читалось напряжение в глазах.

      Тетушка Леонора раскрыла веер и обмахнулась им, обдав себя и Хелен порывом теплого воздуха.

      – Великий Луд! Этот оттенок голубого на леди Гардуэлл совсем не смотрится, – прошептала она племяннице и одарила