Расследование отца Брауна (сборник). Гилберт Честертон

вот, – широко улыбнулся отец Браун, – эта дурацкая сказка ближе всего к правде. – И он засеменил по ступенькам вслед за настоятелем.

      Уилфрид Боэн нетерпеливо поджидал его, бледный до синевы, словно эта маленькая задержка его доконала; он сразу повел гостя в свою любимую галерею, под самый свод, в сияющую сень витража с ангелом. Маленький патер осматривал все подряд и всем неумолчно, хоть и негромко восхищался. Он обнаружил боковой выход на винтовую лестницу, по которой Уилфрид спешил вниз к телу брата; отец Браун, однако, с обезьяньей прытью кинулся не вниз, а наверх, и вскоре его голос донесся с верхней наружной площадки.

      – Идите сюда, мистер Боэн, – позвал он. – Вам хорошо подышать воздухом!

      Боэн поднялся и вышел на каменную галерейку, балкончик, лепившийся у стены храма. Вокруг одинокого холма расстилалась бескрайняя равнина, усеянная деревнями и фермами; лиловый лес густел на горизонте. Далеко-далеко внизу рисовался четкий квадратик двора кузни, где все еще что-то записывал инспектор и, как прибитая муха, валялся неубранный труп.

      – Вроде карты мира, правда? – сказал отец Браун.

      – Да, – очень серьезно согласился Боэн и кивнул.

      Под ними и вокруг них готические стены рушились в пустоту, словно призывали к самоубийству. В средневековых зданиях есть такая исполинская ярость – на них отовсюду смотришь, как на круп бешено мчащейся лошади. Собор составляли древние, суровые камни, поросшие лишайниками и облепленные птичьими гнездами. И все же внизу казалось, что стены фонтаном взмывают к небесам, а оттуда, сверху, – что они водопадом низвергаются в звенящую бездну. Два человека на башне были пленниками неимоверной готической жути: все смещено и сплющено, перспектива сдвинута, большое уменьшено, маленькое увеличено – окаменелый мир наизнанку, повисший в воздухе. Громадные каменные завитки – и мелкий рисунок крохотных ферм и лугов. Изваяния птиц и зверей, словно драконы, парящие или ползущие над полями и селами. Все было страшно и невероятно, будто они стояли между гигантских крыл парящего над землей чудища. Старая соборная церковь надвинулась на солнечную долину, как грозовая туча.

      – По-моему, на такой высоте и молиться-то опасно, – сказал отец Браун. – Глядеть надо снизу вверх, а не сверху вниз.

      – Вы думаете, здесь так уж опасно? – спросил Уилфрид.

      – Я думаю, отсюда опасно падать – упасть ведь может не тело, а душа, – ответил маленький патер.

      – Я что-то вас не очень понимаю, – пробормотал Уилфрид.

      – Взять хоть того же кузнеца, – невозмутимо сказал отец Браун. – Хороший человек, жаль, не христианин. Вера у него шотландская[25] – так веровали те, кто молился на холмах и скалах и смотрел вниз, на землю, чаще, чем на небеса. А величие – дитя смирения. Большое видно с равнины, а с высоты все кажется пустяками.

      – Но ведь он, он не убийца, – выговорил Боэн.

      – Нет, – странным голосом сказал отец Браун, – мы знаем, что убийца не он.

      Он помолчал и продолжил, светло-серые глаза его были устремлены вдаль.

      – Я

25

Вера у него шотландская. – Речь идет о пресвитерианстве.