Некролог. Алексей Петрович Бородкин

ье око. Павел зачарованно вглядывался в его нутро, покуда глазам ни стало больно.

      "Чёрт меня подери, – возникла мысль, – а мир-то сгинул. Свалился в Тартарары".

      И действительно, от сумерек и тумана могло показаться, что Белого света больше нет. Осталось метров пятьдесят рельсов (обрывок из ниоткуда в никуда), нищий, дремавший над алюминиевой миской, фонарь у пивного ларька и алкашик, безнадёжно вымаливающий у продавщицы кружку прокисшего пива.

      – Эй! Братишка!

      От неожиданности Павел вздрогнул. Оказалось, что калика не спал, а просто выжидал, когда "клиент" окажется в пределах досягаемости, и теперь протягивал миску дряблой, давно немытой рукой. Второй руки – судя по пустому, заправленному внутрь пиджака рукаву – у него не было.

      В глаза бросились грязные длинные ногти, и Павел брезгливо покачал головой, давая понять, что жертвовать не собирается.

      – Ну и пошел ты… – калека кратко обозначил точку назначения. Причём сделал это в двух гендерно-противоположных плоскостях-направлениях.

      Можно было ответить чем-то обидным (обычно, Павел так и поступал), но сегодня не было настроения. Правильнее сказать, настроение было диаметрально противоположным.

      "Я уже там, дружище. – Павел тряхнул головой. – Куда ты меня послал".

      Он погремел в кармане мелочью, зацепил несколько монет и наклонился опустить их в миску.

      В это мгновение произошло нечто странное. Вместо того чтобы принять монеты, миска дёрнулась, взлетела вверх, выбрасывая из своего чрева остальные медяки. Кругляки побежали по асфальту, весело звеня и подпрыгивая.

      Павел удивлённо поднял голову и упёрся взглядом в алую розу, что распускалась на груди у нищего. В центре большого сочного лепестка зияла маленькая чёрная точка, из этого глазка с противным звуком выплёскивались пузыри и брызги.

      "Лёгкое пробило, – отрешённо подумал Павел и подивился своему хладнокровию. – Допрыгался убогий".

      Нищий поднял руку, ткнул пальцем в темноту и хотел что-то произнести, однако слов не получилось. Кровь хлынула изо рта потоком, покрывая асфальт, и медяки и Пашкины ботинки.

      Зрелище было настолько неожиданным (в самом страшном смысле этого слова), что Павел замер в ступоре.

      Первым очнулся ветерок – пробежал по макушкам берёз, зашумел листвой, фонарь согласно качнул головой, и монеты ответили мистическим ало-жёлтым отблеском.

      Павел подумал об Индии, о богине Кали и её грозных слугах: "Золото в крови". Мистический бред последних дней приобретал реальные очертания. Некролог больше не казался дурацкой шуткой.

      – Закуривай!

      Капитан толкнул по столу пачку "Кэмэла" (зажигалка лежала поверх коробочки), и Павел подумал, что он совсем не похож на милиционера – "в смысле, на полицейского", – а если убрать погоны и форму, то и вовсе остаётся мужик средних лет, с рыжими волосами, носом картошкой и безбровыми белёсыми глазами-бусинками.

      "Ему бы домовёнка Кузю играть. В детском театре… Кузя в ТЮЗе…"

      Мысль получилась смешной, но Павел испугался этой крамолы до чёртиков. Он сидел на жестком металлическом стуле, прикрученном к полу, руки его были измазаны чёрной краской (снимали отпечатки пальцев), а ботинки покрывала жуткая корка – смесь крови и пыли.

      Вид грязных ботинок угнетал более всего.

      "Что если убийство повесят на меня?" – от такого предположения по спине пробежали мурашки и кожа на затылке заиндевела.

      Дрожащими руками Павел вытащил сигарету, затянулся и тут же закашлялся.

      – Не куришь, – заключил капитан. – Так я и думал.

      Фраза была произнесена с финальной, подчёркивающей интонацией. Будто до этого момента полицейский ещё допускал возможность поверить Пашке, но теперь окончательно в нём разочаровался.

      Приказал: – Рассказывай!

      Павел развёл руками, как бы спрашивая: "О чём?", в тоже время, понимая глупость такого вопроса.

      – Не знаешь с чего начать, – помог капитан, – начинай в хронологическом порядке. Подробно.

      Павел рассказал, что ему двадцать шесть лет, что он живёт в "сталинке" вместе с бабушкой, на проспекте Луначарского: "Второй подъезд… ближайший к мусорке, там ещё лужа". Нигде не замечен, и ни к чему не привлекался. "В смысле, не находился под следствием", – капитан кивнул, что понимает и Павел продолжил.

      Учился хорошо, на четвёрки и пятёрки… После школы поступил в институт… аграрный – там меньше конкурс. После института пошел на курсы по информатике и программированию. Успешно окончил.

      – Теперь работаю фрилансером в газете. Не женат. Вредных привычек не имею.

      – Чем работаешь? – уточнил капитан.

      – Фрилансером. Это внештатный корреспондент, по-английски.

      – Что за газета?

      – Интернет-издание, – ответил Павел и почему-то покраснел.

      – Название у него есть?

      – Есть.

      Сигарета догорела до