Имперский раб. Валерий Сосновцев

три бунтовщиков, скакавших с визгом и гиканьем растянутой гурьбой, в беспорядке заметались, остановились, а кто-то даже развернулся. Однако несколько отчаянных казаков и киргизов продолжали наступать яростно.

      Передовой киргиз в малахае и полосатом халате с ходу налетел на резко возникшего перед ним Ефрема. Ловко поднырнув под занесенную Ефремом саблю, он рубанул боковым ударом своего кривого клинка. Глубокий кровавый порез лег над правым ухом Ефрема. Но следующего преследователя Ефрем сам достал. Проскочив первого противника, на втором замахе он точно угодил саблей по голове молодому мужику, лихо, но неумело ввязавшемуся в драку. Тот свалился как мешок под ноги коням, даже не вскрикнув.

      Решительный натиск принес поначалу успех солдатам, но пугачевцы, видя, что их больше, взялись окружать отряд Ефрема. Маневрируя, солдаты не давали сомкнуть кольцо, но силы были явно не равны.

      На Ефрема навалились сразу трое. Он, сорвав с плеча ружье, выстрелил в одного – убил. Инстинктивно вскинул бесполезное уже оружие, защищаясь от сабли казака и уронил его вместе с отрубленным большим пальцем левой руки.

      Другой казак ткнул в Ефрема пикой, но сам повалился на бок, зарубленный подоспевшим Михеем. Все же пика ударила Ефрема в голову, повыше лба, и он потерял сознание.

* * *

      Когда Ефрем очнулся, было уже темно. Один глаз его не открывался: кровь, залившая половину лица, запеклась. Сильно болела левая рука.

      Он пошевелился. Понял, что связан. Одним глазом видел, как по кустам полыни пляшут отблески костра, горевшего чуть поодаль, у него за спиной. Босыми ногами он чувствовал остывшую к ночи землю. Попытался оглянуться. Веревки не позволили. Тогда он стал осторожно переворачиваться. Это ему удалось.

      Перед собой увидел еще два связанных тела, а шагах в десяти догоравший кизячный костер и с дюжину людей вокруг него. Все они дремали, развалясь как попало. Из темноты слышалось похрапывание лошадей. Он вздохнул, перемогая боль в руке.

      – Тихо, – услышал он шепот. – Ефрем, лежи тихо.

      Шептал лежавший рядом человек. Ефрем пригляделся. Это был Михей. Ефрем все же спросил:

      – Где это мы?

      – В полон угодили, – ответил Михей. – Ты, я и Кашаф… Помнишь, молоденькой солдатик из татар?

      – Помню, помню…Что я, своих не помню…

      – Да тихо ты, услышат! – шикнул на них Кашаф. – Воры проснется – бить станет… Михей, потихоньку давай зубами узел растяни… Ну!..

      Он осторожно перевалился на бок, подставляя товарищу свои связанные за спиной руки. Михей припал в темноте к веревкам и, сдерживая дыхание, стал зубами из стороны в сторону расшатывать узлы. Несколько минут – и Кашаф высвободил сначала одну, затем другую руку. Пленники на мгновение замерли, с опаской глядя на спящих мятежников, еле освещаемых гаснущим костром. Те, сладко посапывая, безмятежно спали. Кашаф быстро сбросил с себя путы, пошарил за правым голенищем своего сапога и вынул оттуда короткий нож с широким лезвием.

      – Этот дураки даже не догадался обыскать! – прошептал он