Джек Ричер, или Поле смерти. Ли Чайлд

придется что-то ей объяснить, – сказал я. – Можно не сомневаться, она обратила внимание, что вас нет дома, вы не чистите бассейн – или чем еще вы занимаетесь по выходным?

      Я просто попробовал хоть как-то его развеселить, но у меня ничего не получилось. Хаббл умолк. Снова расстроился при мысли о дворе своего дома, купающемся в лучах осеннего солнца. Его жена сейчас, наверное, суетится вокруг розовых кустов. Дети играют с громкими криками. Быть может, у них есть собака. И гараж на три машины, где стоят европейские седаны, ждущие, когда их окатят водой из шланга. Над дверью баскетбольное кольцо, ожидающее, когда у девятилетнего мальчишки хватит сил закинуть в него тяжелый мяч. Над крыльцом флаг. Первые опавшие листья, которые надо сметать. Семейная жизнь по субботам. Но в эту субботу Хабблу придется ее пропустить.

      – Надеюсь, она решит, что произошла какая-то ошибка, – наконец сказал Хаббл. – А может быть, ей все скажут – не знаю. Мы близко знакомы с одним из полицейских. С Дуайтом Стивенсоном. Мой брат женат на сестре его жены. Не знаю, что он ей скажет. Думаю, я со всем разберусь в понедельник. Скажу, произошла какая-то страшная ошибка. Жена мне поверит. Всем известно, что время от времени случаются ошибки.

      Он рассуждал вслух.

      – Хаббл, – сказал я. – Чем так провинился перед ними тот высокий тип, что ему прострелили голову?

      Встав, он прислонился к стене. Поставил ногу на край стального унитаза. Посмотрел на меня. Ничего не ответил. Теперь настал черед задать главный вопрос:

      – Ну хорошо, чем провинились перед ними вы, раз вам грозит выстрел в голову?

      Хаббл молчал. Тишина в нашей камере стала просто жуткой. Я тоже решил помолчать немного. Просто не мог придумать, что еще сказать. Хаббл принялся постукивать ботинком по металлическому унитазу. Дребезжащий ритм, чем-то напоминающий импровизации Бо Дидли.

      – Вы когда-нибудь слышали о Слепом Блейке? – вдруг спросил я.

      Перестав стучать, Хаббл посмотрел на меня.

      – О ком? – тупо переспросил он.

      – Не важно, – сказал я. – Я пойду искать уборную. Мне нужно положить мокрое полотенце на голову. Рана болит.

      – Не удивительно, – сказал Хаббл. – Я пойду с вами.

      Он очень боялся остаться один, что было вполне понятно. На эти выходные я должен был стать его нянькой. Впрочем, у меня все равно не было других планов.

      Мы прошли мимо ряда камер до площадки в конце коридора. Я увидел дверь пожарного выхода, через которую Спиви привел нас вчера вечером. За ней была выложенная кафелем туалетная комната. На стене висели часы. Времени было уже около полудня. Я никогда не мог понять, зачем нужны часы в тюрьмах. Зачем вести счет часам и минутам, когда заключенные отмеряют время годами и десятилетиями?

      В туалетной комнате стояли плотной кучкой люди. Я протиснулся сквозь толпу, Хаббл проследовал за мной. Это было просторное квадратное помещение. В воздухе стоял сильный запах дезинфицирующих средств. В одной из стен дверь. Слева ряд открытых душевых кабинок. Сзади ряд