Опасная тишина. Валерий Поволяев

высшую степень готовности, следующая ступень уже предполагала команду «Пли!» и нажим указательного пальца на спусковой крючок винтовки. Лицо Клевца сделалось серьезным: коменданту он верил, тот впустую бросаться словами не будет.

      Проверкой своей Мягков остался доволен: здесь ребята встретят художников-специалистов по меловым крестам как положено, только красная вьюшка, да выбитые зубы будут летать по воздуху…

      Легко вскочив на Гнедка, Мягков поскакал в комендатуру.

      Комсомольский секретарь на работе так и не появился, он словно бы провалился сквозь землю, либо взлетел на небеса – недаром носил фамилию Богомолов.

      Мягков готов был съездить ему кулаком по шее и наверняка бы одарил парой ударов, да только человек этот никак не попадался ему на глаза.

      Впрочем, дело это было временным – в конце концов он обязательно попадется…

      Вечер опускался на землю удручающе медленно, жара делала время каким-то безразмерным, резиновым, под ногами в пыли с громким треском взрывались электрические искры.

      Громко, будто работающие пилы, кричали цикады, от резкого протяжного звука их в ушах возникала глухота, да еще боль начинала ломить виски – от боли этой сильно страдали люди, имевшие в прошлом ранения в голову.

      Около темных, обвядших за день деревьев носились, творя замысловатые зигзаги, летучие мыши.

      Городок замер. Люди чувствовали: должно что-то произойти. Но что именно? Этого никто не знал. Хотя понятно было одно – ничего хорошего не произойдет. Этого даже ожидать не следует.

      Сквозь листья деревьев ярко, будто дорогие каменья, посверкивали звезды, подмигивали земле, людям – то ли заигрывали, стремясь стать ближе, то ли предупреждали о чем-то.

      В половине двенадцатого ночи, в расположении роты Ряповского, в проходной, показался человек, на плече у которого гнездилась похожая на длинную узловатую чурку коряга, завернутая в промасленную холстину, часовой пропустил позднего гостя в дежурную комнату, находившуюся за стенкой, тот прошел и, отдуваясь озабоченно, стащил корягу с плеча:

      – У-уф! – Стер рукою пот со лба, огляделся и назвал пароль: – Через два дня наступит полнолуние.

      Клевец, поправив ремень с тяжело провисшей кобурой, отозвался:

      – Это хорошо. Осенью вырастет богатый хлеб.

      Пришедший кивнул – отзыв был правильный, напряжение, проступившее на его лице (даже желваки вспухли твердыми буграми на щеках), ослабло. Он поинтересовался хриплым голоском:

      – Куда идти дальше?

      Клевец ткнул пальцем в небольшой, слабо освещенный коридор:

      – Туда!

      В ответ снова последовал послушный кивок, сопровождаемый вторым вопросом:

      – Собираемся там?

      – Там, – бодро ответил Клевец.

      – Это хорошо, – не удержался пришедший, – наконец-то мы свернем голову власти нестираных портянок… А то ждать уже устали.

      Он подхватил пулемет и с довольной улыбкой проследовал в комнату, где его поджидали два хмурых командира, Никодимов и Мягков, и два вооруженных револьверами