Князь Рус. Юрий Никитин

Он так решил, – сказал Чех сурово. – А решение мужчин надо чтить.

      Он пришпорил коня. Лех проводил старшего брата взглядом искоса, оглянулся, вид был виноватый. Рус печально молчал.

      – Он явно чует, что на этот раз не выжить, – сказал Лех без всякой нужды. – Говорят, в такое время боги дают человеку видеть многое. Уже то, что видят сами, а смертным недоступно. Он не хочет, чтобы копали могилу те, у кого сил не намного больше.

      Он объяснял, хорошо понимая, что брату все ясно, как и ему, но больно видеть смерть богатыря, который не просто гибнет в бою – обычное дело мужчин, а ускоряет свою смерть вот так, зная, что останется непогребенным, глаза выклюют вороны, что уже злорадно каркают вблизи, а мясо с костей сдерут голодные волки, а потом разгрызут и размечут по степи кости.

      Женщина все сильнее прижималась к его груди. Волосы черным водопадом струились по телу, скрывая лицо, и он не мог сказать, сомлела от усталости, страха и волнений или же просто заснула, спряталась от этого жестокого прекрасного мира, где все принадлежит мужчинам, которые по праву силы приходят и берут то, что захотят, а кто противится – погибает, аки барсук в половодье.

      Они постепенно втягивались в середку пыльного облака. Когда ветер чуть сменился, отнес в сторону, Рус увидел подводы. Его повозки тащились последними. Так уж получилось, что Чех, как старший брат, возглавил Исход, он прокладывает дорогу в неведомые земли, следом тащатся повозки Леха с его родней. Никто не выбирал, кому идти сзади, но со стороны Руса родня прособиралась дольше всех, да пока убедили своих друзей, что им тоже не поздоровится, когда Коломырда дознается о бегстве опасной родни…

      Рус в последнем усилии заставил усталого Ракшаса догнать крытую повозку. От резкого движения ранка на плече раздвинула створки, как раковина. Женщина очнулась, как завороженная смотрела на струйку алой крови. Она скапливалась во впадинке ключицы, побежала вниз и юркнула под мышку.

      Не зная языка, она тронула великана за руку, робко указала на кровь. Рус повернул голову и смешно перекосил лицо, рассматривая. Засмеялся, поняв, макнул в кровь кончики пальцев:

      – Заживет!.. На победителях любые раны заживают враз.

      Он поднес красные пальцы к губам, лизнул. Женщина передернулась. Брови ее взлетели, в глазах появились знакомые Русу страх и отвращение.

      Рус сказал грохочуще:

      – А с такой добычей… Да на мне к утру зажили бы и смертельные раны!

      Баранья шкура полога отодвинулась, блеснули задорные глаза Заринки, младшей сестры. Ей шестнадцать весен, она вовсю строила глазки, подмигивала взрослым воинам, выгибалась, показывая тонкий стан и округлившуюся грудь.

      – Гой ты еси, братец, – охнула она, – кто это с тобой?

      – Я отнял ее у бога, – сказал он гордо. – Теперь это моя добыча.

      Заринка распахнула полог шире. Возница, молодой отрок по имени Буська, натянул поводья. Кони охотно остановились. Буська, как и Заринка, вытаращил глаза:

      – Вот это да! Она… человек?

      – Еще не знаю, –