Таня Гроттер и Золотая Пиявка. Дмитрий Емец

сердито высветило правое надгробие.

      «Таньке Ягуновой, дурацкой сиротке. От лопухоидного домоуправления», – заспорило левое.

      «Вот свинство! Напрасно я с ними связалась. Хорошо, что ни Ванька, ни Ягун ничего не заметили», – подумала Таня и поспешно юркнула вверх по лестнице. Вскоре они уже стояли на узком обзорном балкончике, выступающий козырек которого нависал точно над рвом.

      Таня сообразила, что никогда раньше не бывала в той части острова Буяна и совсем её не знает. Окна её комнаты в Большой Башне выходили во внутренний двор и на игровые лужайки. Драконбольное поле "тоже было с другой стороны.

      – А вон и руины... Куда смотришь-то?.. Правее... Во-он, куда Усыня с Горыней бегут! – махнул рукой Баб-Ягун.

      Приглядевшись, Таня увидела, что ров переходит в заболотившееся, до безобразия заросшее колкой щетиной камыша русло речушки, а та, в свою очередь, смыкается с озером. На берегу, наполовину плескаясь в воде, наполовину догнивая на суше, раскинулись развалины, угрюмо таращившиеся на Тибидохс слепыми провалами окон.

      Теперь у развалин кипела самая настоящая битва. Прозрачные, упругие водяные, чем-то похожие на набитые тиной бурдюки, налетали на скрипучих, неповоротливых леших. На стороне водяных выступала и ударная бригада русалок, из которых больше всех буянила знаменитая избранница Поклепа. Она вопила, опрокидывала леших мощными ударами хвоста и забрасывала их тухлой рыбой, которую ей услужливо подносил какой-то позеленевший дряхлый рясочник.

      – Никак развалины не поделят. Одна половина в воде – значит, водяных царство. А лешакам обидно, вторая-то половина к лесу примыкает. Года не проходит, чтобы они из-за этих развалин не сцепились, Потом помирятся, некоторое время в мире поживут и снова идут друг другу носы сворачивать. Нежить, одним словом, чего с неё возьмешь... – пояснил Ягун.

      Преподаватели Тибидохса пытались разнять дерущихся, но результат пока выходил самый плачевный.

      Медузия, вынужденная отступать, отстреливалась искрами от леших. Профессор Клопп уже висел головой вниз на ближайшем дереве и тоненьким голосом пищал угрозы:

      – Ви не зналь, с кем связалься! Я измельчиль вас в мелкий окрошка!.. Ай, я боюсь высота!

      Академика Сарданапала, сбив с ног, уже щекотали две русалки, а третья тащила большущие садовые ножницы с явным намерением отстричь ему бороду. Зубодериха, пытавшаяся усмирить водяных, была посажена ими в лужу и теперь гневно там подпрыгивала, пытаясь состряпать ответный сглаз. Тарараха капитально припечатали по уху дубиной, а в следующую секунду он был буквально сметен градом сушеной воблы из катапульт водяных.

      – А там весело! Преподы у нас прикольные! – одобрительно сказал Ванька.

      – А ты думал! – гордо произнес Баб-Ягун. – Видела бы ты, как они в позапрошлом году с лешаками сражались! А водяные едва Клоппа на дно не утащили! Напихали ему полные штаны ряски.

      – Слушай, Ягун, а что раньше было в этих развалинах? – спросила Таня, Баб-Ягун поморщился.

      – Да ну... Развалины – они развалины и есть. Вообще,