Боты для ночного эльфа. Елена Логунова

да.

      Подружка покачала в руках потяжелевшую коробку и потеснила меня у подоконника:

      – Звони Хачатуровичу, договаривайся о поставке, я уже готова поработать лебедкой.

      И она негромко, но с искренним чувством запела, явно путая лебедку и лебедушку:

      – А-а-а белый ле-е-бедь на пруду! Таскает нам с тобой еду!

      Я забыла сказать – Ирка у нас доморощенная поэтесса.

      Из-за тотальной косности издателей широкие читательские массы еще не имели счастья оценить ее произведения, но подружку это не обескураживает, и она продолжает творить.

      И тырить.

      Слямзить у кого-нибудь одну-другую бессмертную строчку Ирина Максимова считает делом добрым, искренне полагая, что для сооружения барьера на пути напирающего варварства и бескультурья классические строительные материалы особенно хороши.

      – Тальков не стал бы петь о еде, – привычно покритиковала я спонтанное творчество поэтессы-плагиаторши.

      – Тальков смолчал и был таков! Тальков не любит шашлыков! – на тот же мотив напела подруженька.

      Я только рукой махнула – горбатого стихоплета могила исправит!

      Артур Хачатурович меж тем воспринял мою странную просьбу как совершенно нормальную. Получив стопроцентную предоплату, он готов был отгрузить шашлык хоть в коробку на веревочке, хоть прямо в рот заказчику.

      – Тяни потихоньку, не дергай, – предупредила я подружку, добровольно вызвавшуюся в бурлаки.

      – Не учи ученого, я дипломированный инженер!

      Подруга символически поплевала на ладошки и крепко взялась за резинку для трусов и шашлыков.

      В это время в точно такой же, как моя, однокомнатной студии, только на третьем этаже нашего дома разворачивалась локальная драма.

      Супруги Вондриковы, арендовавшие скромное временное жилище в доходном доме на период летнего отпуска, в одностороннем порядке выясняли непростые отношения.

      – Как можно в такой прекрасный летний вечер сидеть дома у телевизора? – вертясь у зеркала в прихожей, возмущалась Клавдия Вондрикова. – Не понимаю, какое в этом удовольствие?

      Геннадий Вондриков размеренно и неторопливо загружал в рот чипсы, со вкусом запивал их пивом и благоразумно помалкивал, опасаясь спугнуть назревающее тихое счастье: по всему было видно, что жаждущая публичных увеселений Клавдия вот-вот психанет и убежит на променад, оставив своего ленивого и косного супруга в объятиях мягкого кресла и в необременительной компании телевизора.

      – Тебе бы только жрать и пить, пить да жрать! – нажала Клавдия, все еще надеясь расшевелить аморфного Геннадия. – А что жена-красавица одна в потемках гулять будет, тебя не волнует! А если на меня маньяк нападет?

      Не поддаваясь на провокацию, Геннадий невозмутимо поднял бутылку и пробулькал что-то подозрительно похожее на «Сам нападет, сам пусть и обороняется».

      – Гена! Ты меня слышишь? Я ухожу! – покричала Клавдия и распахнула наружную дверь.

      Моментально возникший сквозняк просторным флагом выдул в