Будни имперской разведки. Матвей Курилкин

Едва я поднес его ко рту, как ввалился шеф, от которого так и несло энтузиазмом и нерастраченной за день энергией. И еще почему-то чесноком – видимо, он успел перекусить дома, в отличие от меня.

      – Так, парни, быстренько-быстренько, побежали. Время ближе к вечеру уже, не будем доставлять людям неудобства!

      – Шеф, наша стажерка, оказывается, вранье чувствует. Возьмем? – поинтересовался я.

      Шеф озадаченно уставился на леди Игульфрид.

      – Почему бы и нет? На допросах присутствовать приходилось?

      – Ну, откуда мне, господин Огрунхай?

      – И то правда. Ну, и тем лучше, незамыленный взгляд… Ты готова? Как-то готовиться нужно?

      – Я уже приготовилась. – Девушка показала маленький прозрачный пузырек, с чем-то оранжевым внутри. – Нужно выпить за четверть часа до того, как начнется разговор. После этого два часа смогу отличать ложь от правды. Только я слегка неадекватная от этого средства становлюсь. – Она смущенно пожала плечами. – Оно, вообще-то, для другого, а это так, побочный эффект.

      – В каком смысле неадекватная? – удивился шеф. – И для чего зелье? Ты давай все подробно, чтоб мы знали, к чему готовиться. И потом, может, его кому из нас можно?

      – Нет, это только для ведьм! – она так поспешно спрятала руку с зельем за спину, что я понял – либо не только для ведьм, либо для остальных ядовито. – На обычных разумных вообще непредсказуемо действует, может и отравление быть. Тут учиться нужно сначала. А вообще оно просто чувства все обостряет. В темноте видеть можно, слышать лучше получается. Просто детали мелкие начинаешь замечать, пульс там учащается, зрачки расширяются и тому подобное. В обычном состоянии и не заметишь.

      – Хм… – я удивился, – я как-то по-другому все представлял. Это надежно?

      – А вы, господин Сарх, думали, я кому-то в голову залезу и все мысли прочитаю? Я думаю, если такие специалисты есть, они не в сыскных агентствах работают, – чуть ехидно заметила она. – Но вы не беспокойтесь, это действительно довольно надежно.

      – Ты про неадекватность свою ничего не рассказала, – педантично напомнил шеф.

      Девушка тяжело вздохнула и с явной неохотой призналась:

      – Могу нагрубить. Сильно. Когда что-то раздражает, в этом состоянии очень трудно терпеть.

      Шеф расхохотался:

      – Ты, главное, на тех, с кем разговаривать будем, не накричи, больной человек все-таки. А мы уж как-нибудь переживем.

      – Нет, если для дела, то я сдержусь. Вот потом…

      Шеф, все еще хихикая, махнул рукой – пойдем, дескать, и первым вышел на улицу.

      За пару кварталов до места шеф велел девушке готовиться. Она опустошила пузырек и с этого момента шла молча, не глядя по сторонам. Когда мы вошли во двор, она неожиданно остановилась:

      – Кладбищем пахнет.

      – Что? – удивленно переспросил Ханыга.

      – Пахнет кладбищем. Господин Огрунхай, не дышите в мою сторону, вы мне своим чесночным