Франсиско Франко и его время. Светлана Пожарская

более приспособлена к новой эпохе, нежели СЭДА: ее идеи он считал архаичными, обращенными к прошлому Испании. По его представлению, фаланга должна была пройти реорганизацию на твердой консервативной основе, отбросив излишнюю демагогию.

      13 апреля Фаупель встретился с представителем зарубежной организации нацистской партии и представителем итальянской фашистской партии Данци, и они решили, что «несмотря на все их расположение к фаланге… в конфликте между Франко и фалангой они поддержат Франко». События последующих дней ускорили развязку: 16 апреля на внеочередном заседании политической хунты притязания Эдильи на пост национального лидера фаланги, по его собственным словам, поддержали только три члена политической хунты из семи. 18 апреля участь его была решена окончательно: из 22 членов Национального совета фаланги за Эдилью проголосовали только 10,8 предпочли бросить пустые бюллетени, 4 проголосовали против. Для Франко не оставалось сомнения в том, что в фаланге царит разброд. Настало время действовать без промедления.

      Вечером того же дня с балкона епископского дворца в Саламанке, где находилась тогда штаб-квартира мятежников, Франко произнес речь в защиту объединения фаланги и традиционалистов (карлистов), а 19 апреля был опубликован декрет об их слиянии «в единый политический организм национального характера», принявший название «Испанской традиционалистской фаланги и ХОНС». При этом Франко недвусмысленно дал понять, что речь идет не о передаче власти фаланге, а о подчинении ее государству[82].

      Франко, согласно 47-й статье нового устава, стал «верховным каудильо» движения, ответственным только «перед Богом и историей».

      Все, кто составлял консервативную иерархию прежних времен – генералы и адмиралы, офицеры всех родов войск – обязаны были считать себя членами «Испанской традиционалистской фаланги и ХОНС».

      Милиция фаланги и рекете сливались в единую национальную милицию, выполнявшую роль вспомогательных воинских частей. Много лет спустя Эдилья обвинил Суньера, одного из авторов декрета, в том, что тот «продал фалангу Франко». Однако вечером 18 июля он сам стоял на балконе рядом с каудильо. Между тем Эдилья не мог не разделять недовольства большинства членов «старой» фаланги: фалангисты рассчитывали на передачу им всей полноты власти. Совсем недавно это недвусмысленно обещали Эдилье послы фашистских держав. Власть над страной, как им казалось, такая близкая, ускользнула из их рук. Особое недовольство у фанатичной и разнузданной фалангистской «вольницы» вызывало подчинение милиции армейскому командованию.

      Два дня спустя Эдилья отказался от поста члена секретариата новой фаланги и сам назначил новую хунту, куда были включены сестра основателя фаланги Пилар Примо де Ривера, 24-летний «хефе» («вождь») провинции Вальядолид Д. Ридруехо и некоторые другие. Всем провинциальным отделениям были разосланы телеграммы, тексты которых, по существу, означали призыв к неповиновению.

      Франко сам поощрял создание особого

82

Bolethn oficial. 20.IV.1937.