Розовая гавань. Кэтрин Коултер

тебя есть хоть капля чести, ты сдержишь слово.

      – Послушай, миледи, – начал Северн, усевшись на кровать, – я уверен, в лесу бродит Ричард де Лючи. Его жена умерла, наверняка он сам ее прикончил и явился сюда за тобой. Я должен скрепить наш союз. На это у меня только сегодняшняя ночь. Завтра будет битва. Ты поняла?

      – Мог бы раньше сказать, а не набрасываться молча. – Гастингс внезапно успокоилась.

      – Я же говорил, что у меня нет выбора. И ты моя жена. К чему лишние слова?

      Он сидел неподвижно, только внимательно глядел на нее.

      Отец лежит внизу в погребальном саване. Ричард де Лючи рыщет возле замка. Ей не на что надеяться.

      – Хорошо. Я не буду сопротивляться. А ты больше не рви мою одежду.

      – Тогда оставайся голой. – Он снял с нее остатки рубашки. – Раздвинь ноги.

      Это оказалось намного труднее, чем она представляла. Гастингс крепко зажмурилась.

      – Согни колени.

      Она знала, что он смотрит на нее, смотрит туда, куда не заглядывал еще ни один человек. У нее пересохло в горле. Она чувствовала, как скользкие от крема пальцы все глубже пробираются внутрь, и, несмотря на ее старания, тело само попыталось отодвинуться.

      – Мне больно, – прошептала Гастингс.

      – Ты делаешь правильно. С тобой ничего не случится. Все кончится быстро. – Северн неожиданно встал. – Не сдвигай ноги.

      Открыв глаза, она с изумлением увидела, как он намазывает остатками крема свою внушительных размеров плоть.

      – Лежи смирно, я сейчас все сделаю.

      Она честно старалась лежать смирно, но вдруг закричала от боли и непроизвольно попыталась вывернуться из-под навалившегося на нее тела. Чертыхаясь, Северн нажал еще сильнее, и она захлебнулась от крика.

      Гастингс лежала неподвижно, словно труп, пока он занимался своим делом. Все закончилось довольно быстро. Хоть в этом он не солгал. Издав какие-то странные звуки, он несколько раз судорожно дернулся, откинул голову и замер.

      В следующий момент Северн встал с кровати, а она внимательно разглядывала гобелен, украшавший противоположную стену. Шторм бушевал вовсю, по замку гуляли сквозняки, от которых гобелен слегка колыхался.

      – Ну вот, ты спасена.

      – Спасена? Ты обошелся со мной, как с пустым местом, и еще заявляешь, что спас меня? – гневно уставилась на него Гастингс. Он, тяжело дыша, стоял у кровати, а орудие пытки безвольно свисало между ног. – Я тебя ненавижу. Похотливая скотина! И я никогда тебя не прощу. Никогда.

      – Скотина не пользуется кремом, – заметил Северн, начиная одеваться. – Я старался уменьшить твою боль. Эту печать приходится срывать с каждой девственницы, у меня ушло немало сил на то, чтобы пронзить щит твоего целомудрия. В следующий раз ты уже не почувствуешь боли.

      «Надо же, он пользуется кремом, такой великодушный».

      – Ты даже не потрудился разуться. Изорвал в клочья мою одежду, а сам оставался одетым.

      – Я хотел быстрее покончить с этим. И накройся, а то лежишь здесь, как шлюха. Не вздумай смывать мое семя. Чем скорее ты