Одиннадцать видов одиночества. Ричард Йейтс

бетонной стены; затем нащупал в кармане кусок мела и примерно на высоте фута от земли вывел печатными буквами все самые грязные ругательства, какие только знал. Написав четыре слова, он попытался вспомнить пятое, но вдруг услышал за спиной, у двери, шорох. Там стоял Артур Кросс. Держа дверь нараспашку, он, выпучив глаза, читал надпись на стене.

      – Чувак, – произнес он зловещим шепотом, – чувак, ты за это огребешь. Огребешь по самое не хочу.

      Вздрогнув, потом как-то вдруг успокоившись, Винсент Сабелла зажал кусок мела в ладони, засунул большие пальцы за ремень и с угрожающим видом повернулся к Артуру Кроссу.

      – Да ладно? – произнес он с вызовом. – А кто на меня настучит?

      – Нет-нет, никто не настучит, – залепетал Артур Кросс. – Просто не стоило бы тебе тут ходить и писать…

      – Вот и ладно, – сказал Винсент и сделал шаг вперед. Он опустил плечи, вытянул шею и сощурился, как Эдвард Робинсон. – Вот и ладно. Остальное меня не колышет. Не люблю стукачей, усек?[1]

      При этих его словах в проеме двери появились Уоррен Берг и Билл Стрингер. Они услышали последнюю реплику и увидели слова, написанные мелом на бетонной стене. Винсент обратился к ним.

      – Вас это тоже касается, усекли? – проговорил он. – Вас обоих.

      Удивительно, но на лицах у Билла и Уоррена появились те же глуповатые, робкие улыбочки, что и на лице Артура Кросса. Потом они переглянулись и только тогда смогли достойно встретить взгляд Винсента, но было уже поздно.

      – Что, Сабелла, думаешь, ты самый умный? – спросил Билл Стрингер.

      – Думай что хочешь, – возразил Винсент. – Ты меня слышал. Пошли отсюда.

      Им ничего не оставалось, кроме как расступиться и пропустить его, а потом растерянно поплестись следом за ним в раздевалку.

      Настучала на него Нэнси Паркер – хотя, когда речь идет о ком-нибудь вроде нее, слово «настучала» кажется неуместным. Она была в раздевалке и все слышала; как только мальчишки вошли, она выглянула наружу, в тупик, увидела надпись и, нахмурившись, с важным видом направилась прямиком к мисс Прайс. Учительница как раз собиралась призвать класс к порядку и начать урок, когда Нэнси подошла и зашептала что-то ей на ухо. Затем они обе отправились в раздевалку, откуда мгновение спустя донесся резкий хлопок двери пожарного выхода. Когда они вернулись в класс, Нэнси была вся красная от праведного негодования, а мисс Прайс очень бледная. Никто ничего не сказал. Занятия продолжались своим чередом, хотя было видно, что мисс Прайс расстроена. Речи об инциденте не заходило, пока, отпуская учеников в три часа, она не сказала:

      – Винсента Сабеллу прошу задержаться. – И затем, кивнув прочим: – Остальные свободны.

      Класс постепенно пустел, а учительница так и сидела за своим столом, закрыв глаза, потирая тонкую переносицу большим и указательным пальцами и пытаясь вызвать в памяти фрагменты некогда прочитанной книги о работе с трудными детьми. Возможно, напрасно она вообще вмешалась и взяла на себя ответственность за одиночество Винсента

1

Эдвард Робинсон (Эмануэль Голденберг, 1893–1973) – американский актер, известен ролями в криминальных драмах.