Банда Кольки-куна. Николай Свечин

не так представлял он возможности русской армии! Отдал ей всю жизнь, а она теперь бездарно погибала за лесные концессии для кучки негодяев[12]. В обществе репутация армии и флота упала как никогда низко, офицеров освистывали на улицах. Неудачи на полях сражений возбудили преступный элемент. Враги самодержавия использовали бедствия кампании для развала страны. Заграница откровенно радовалась русским бедам, только французы горевали вместе с нами. Японские военные придумали обидную присказку про нашу армию: «Сто битв – сто поражений». Действительно, ни на суше, ни на море русскому оружию не удалось выиграть ни одной битвы…

      – Я получил письмо из Цинтау, – огорошил гость хозяина. Тот чуть не свалился со стула:

      – От него?!

      – Других знакомых у меня там нет.

      – Покажи!

      Таубе выхватил из рук сыщика пакет и принялся раскладывать на столе его содержимое.

      – Черт! Глазам не верю! – говорил он при этом другу. – Это Федора рука? Не узнать. Научился подделываться, молодец.

      Вдруг генерал распрямился и вперил взгляд в Лыкова:

      – Но как он прислал это письмо? Неужели почтой?

      – Нет, с оказией.

      – Какая оказия может быть из Цинтау?

      Алексей Николаевич рассказал про визит хромого капитана с татарской фамилией. Заключил он так:

      – Али Ага все понял, конечно. Намекнул про разведку. Но он производит очень хорошее впечатление. Надеюсь, не разболтает. Боевой офицер все-таки…

      – Шихлинский? Никогда не слыхал про такого. Надо бы отыскать капитана и предупредить. Но я сам сейчас не при делах. Ошиваюсь при академии, а разведку ведут другие люди.

      – Да, но Буффаленок – твой агент, а не этих «других людей». С ними он и говорить не станет.

      – Он агент Военного министерства, даже всей России, если угодно, – возразил барон. – А уж никак не генерала Таубе. Что же делать? Алексей, сам посуди: Ратманов-Гезе уникален. Рано или поздно он внедрится в самой Германии. Операция тянется уже пятнадцать лет и скоро начнет давать результаты. Но за эти пятнадцать лет много воды утекло. Сейчас в Генеральном штабе секретными вопросами занимается специальный отдел…

      – Знаю, – скривился коллежский советник. – Когда я дознавал смерть профессора Филиппова, то познакомился с твоими преемниками. В том числе с генералом Целебровским, начальником военно-статистического отдела Управления второго генерал-квартирмейстера Главного штаба. Так теперь называются русские шпиёны?

      – Так.

      – Пустомеля господин Целебровский, вот что я тебе скажу. Не чета тебе.

      Таубе усмехнулся:

      – Виталий Платонович вежливый и образованный, знает три с половиной языка. Служил под моим началом, был управляющим Военно-ученого комитета. Когда реорганизовали Главный штаб, перешел туда, возглавил военно-статистический отдел. Но он уже не при делах.

      – Не справился? – язвительно спросил коллежский советник. При личной встрече два года назад начальник русских шпионов

12

Русско-японская война началась в том числе из-за появления лесных концессий на реке Ялу, в местности, входившей в сферу японских интересов. Совладельцами концессий были лица из ближайшего окружения государя (Безобразов, Абаза, Алексеев и проч.).