Блуждающие по сну. Дмитрий Ахметшин

, прекрати! Ещё в глаз ткнёшь! Если не себе, то мне – точно.

      Максим показал язык.

      – Ты мне не мама, Ёлка.

      – Я старше, – возразила девочка.

      – Подумаешь, на год, – буркнул Максим.

      Дети приехали с родителями в деревню погостить у своей бабушки. И тайком, пока никто не видит, отправились осматривать лес, который виднелся невдалеке за полем.

      Только здесь густой дух леса окончательно выбил из одежды запах машины и городских улиц.

      – Эй, вы двое! – кто-то хрипло крикнул у них за спиной. – Что вы тут делаете?

      Дети вздрогнули, Максим напрягся, но, увидев спешащего к ним от деревни мальчишку, тут же расслабился.

      – А, привет, Дик.

      Дик, новый друг и единственный ровесник, встретившийся в деревне, догнал их. Йола скривилась, глядя на заплатанную куртку и торчащие карманы, однако мальчуган оказался не по годам серьёзным.

      – Здесь нельзя гулять одним… и вообще гулять. Опасно.

      Он был так уморительно серьёзен, что девочка не смогла сдержать улыбки.

      – Это всего лишь сказки, – беспечно отмахнулся Максим. Сестра перевела насмешливый взгляд на него.

      – Кто бы кулером жужжал, Максимчик. У тебя коленки дрожали, когда бабушку слушал…

      Дик вышагивал рядом, вертя на пальце брелок в виде перочинного ножика, и рассеянно вслушивался в спор. Ребята углубились в чащу, деревня скрылась за густой зеленью.

      – Она говорила так страшно, подвывала, как в том фильме про мертвецов, – начал было оправдываться брат, но увидел, что улыбка сестры стала шире, и огрызнулся: – Ты сама, Ёлка, с открытым ртом сидела.

      Йола собралась что-то возразить, но поймала встревоженный взгляд Дика.

      – Это все эти сказки, правда?

      Мальчишка пожал плечами.

      – Может, и нет. Я и сам здесь часто гуляю. Но мама говорит, мы здесь все свои. А вот чужих лес не любит. Десять лет назад сюда браконьеры приезжали.

      – Зверей стрелять – это подло, – дёрнула щекой девочка.

      – Только никого они не убили, – сказал Дик. – На следующий же день умотали обратно. В мокрых штанах. Деревня потом неделю воняла.

      Йола от таких подробностей состроила гримаску, Максим захихикал; Дик помахал сложенным ножиком.

      – А у одного вообще крыша поехала. Его так здесь и бросили, до сих пор где-то шатается.

      Смех оборвался. Йола переглянулась с братом: она вспомнила пыльную дорогу на пути к деревне, линялую кочковатую ленту где-то между шумной автострадой и безмятежной сельской глубинкой. Родители пошли на разведку, дети в пикапе остались один на один с жарой и полупустой бутылкой минералки. Внезапно девочка вскрикнула. Максим подавился насмешкой, во все глаза уставившись на нечто, отдалённо напоминающее человеческое лицо: на щеке, прижатой к стеклу, выделялись синюшные вены, зрачки в блеклых глазах плавали свободно, как листья в грязной осенней луже. Потом это исчезло и появилось со стороны Максима, зашлёпало по стеклу ладонями, губы что-то шептали бессвязно и жутко.

      Когда вернулись мама с папой, нечто уже скрылось в паутине лесных тропинок, а дети всё ещё старались унять предательски стучащие зубы.

      – А кого они там встретили, эти браконьеры? – спросил с любопытством Максим. – Медведя что ли?

      Дик снисходительно на него глянул и прокашлялся.

      – Ну да, белого. Прямиком с северного полюса. Вам что, не рассказывали?

      Йола выпятила губу.

      – Ну,… бабушка говорила, что лес проклят и что сюда ни ногой. Но она такая древняя, не знает даже, что такое компьютер! А что за проклятие?

      Дик поколебался, потом махнул рукой.

      – Да, чепуха. Я сам в него не верю. Говорят, здесь нельзя засыпать.

      – А то что? – с напряжением в голосе спросил Максим.

      Сестра хихикнула, хотя самой стало жутковато. Слова Дика затронули в сердце какие-то струны, листва зашуршала под ногами резче.

      – А то вылезет какая-нибудь тварь из этих твоих комиксов, и…

      Максим сказал насуплено:

      – При чём здесь комиксы? Ты бы лучше эти свои японские мультики вспомнила. Я их, во всяком случае, не смотрю.

      Сестра тут же надулась.

      – Мне кажется, нам пора возвращаться, – с тревогой в голосе проговорил Дик. Дети беспокойно огляделись.

      Лес вокруг стал совсем диким, тропа расплелась, как коса, на многочисленные тропки. Ветки уже не ласково касались, а цеплялись за одежду, больно хлестали по лицу. Солнце показывалось сквозь просветы крон всё реже. Все чаще приходилось спотыкаться о кочки и замшелые пни.

      – Мы и так