Чужой Дозор. Мария Ясинская

жаркого климата?

      – Возможно, ваш муж просто захотел немного развлечься, – как можно деликатнее предположил полицейский. – У нас в Гаване много интересного для одиноких мужчин…

      – Миша не мог так поступить, – сухо ответила Вика.

      Мигель сочувственно посмотрел на нее, словно говоря: «Разумеется, все мы хотели бы так думать, а на самом деле…», но настаивать на этой версии не стал.

      – Вы с ним вчера не ссорились – он мог на что-то разозлиться и уйти?

      – А за дочкой он потом вернулся и забрал с собой – мол, вместе веселее? Или она тоже на что-то разозлилась и ушла сама? – парировала Вика.

      Полицейский, не обращая внимания на иронию, задумчиво кивнул – предложенная им версия пропажи дочки не объясняла.

      – Хорошо, у вас есть свои предположения, что могло случиться?

      Вика нерешительно кивнула. Про ведьм она по понятным причинам рассказывать не стала, но вот что касается американской делегации…

      Но тут вмешался Антон и разразился длинной, экспрессивной тирадой на испанском, в которой несколько раз повторялось «Americano». И вот тут безмятежное равнодушие наконец-то изменило кубинцу – чем дольше Мигель слушал, тем заметнее мрачнел.

      – Это все очень серьезно, – заявил он. – И очень сложно – проверять граждан других государств, особенно – американцев. Сами понимаете, политика…

      Вика сникла. Хотя она изначально и не слишком-то рассчитывала на помощь не-Иных, услышать отказ оказалось неприятно.

      – Но мы все-таки попробуем помочь нашим русским друзьям, – закончил тем временем Мигель. И ободряюще, очень по-доброму улыбнулся.

* * *

      Где-то на окраине Гаваны, Куба

      Появление двух военных джипов на нищей окраине города вызвало огромный ажиотаж как среди чумазой любопытной ребятни, так и среди пожилых матрон и морщинистых стариков, коротающих дни в тени своих лачуг и умело маскирующих любопытство за полуприкрытыми веками глазами.

      Вздымая клубы пыли, машины резко затормозили у одной из тростниковых хижин, ничем не выделяющейся среди прочих развалюх, теснящихся по обеим сторонам убогой улицы. Из джипов слаженно высыпали с десяток мужчин в черной одежде стиля милитари и шлемах, полностью закрывающих лица. С автоматами наперевес они мгновенно окружили хижину; по сигналу командира двое выбили хлипкую дверь и ворвались внутрь, за ними последовали остальные солдаты.

      Некоторое время изнутри доносились лишь неясные звуки переворачиваемой мебели и бьющейся посуды. Затем солдаты вновь появились на улице: один нес в руках белый тюлевый кулек, внутри которого сквозь прозрачную ткань можно было рассмотреть целый склад разнородного хлама – от фарфоровых чашек, склянок с вином и позолоченных крестов до окурков сигар и сморщенных куриных лапок. Другой солдат осторожно, словно живую гадюку, нес на вытянутых руках хитро сплетенный пучок полусгоревших трав. Третий держал большой барабан бата.

      Командир