Баллада о Мертвой Королеве. Людмила Макарова

и устроился в «Тиградком» оператором.

      И обрел себя. Лакриций не просто снимал хронику, стендапы и проходы – он создавал новости! Работа приводила ко́нца в восторг. Ведь пока его сородичи, воображавшие, что знают толк в развлечениях, изощрялись в чревоугодии и плотских утехах, он творил историю!

      От такого кипения его творческой крови у Пифа и Белосвета множились неприятности и случались незапланированные поездки к эрлийцам, поскольку толстенький оператор бесстрашно лез в самую гущу событий.

      – Держитесь!

      «Кадиллак» резко свернул с Ленинградского проспекта вправо, ускорился, внатяг прошел скользкий поворот, но выровнялся и с ревом помчался дальше.

      – Мы уже приехали?

      – Еще нет.

      Ко́нец закрыл глаза руками и часто задышал.

      – А сейчас?

      – Нет! – хором ответили люд и хван.

      – Ох…

      Машина резко остановилась у обочины, несколько секунд Пиф внимательно разглядывал валяющиеся на поляне тела, после чего угрюмо сообщил:

      – Опоздали.

      – Вижу, – сухо ответил люд.

      – Значит, приехали? – подал голос Лакриций, заметивший, что машина остановилась. – Отлично! Что снимаем, Бел? Ты продумал сюжет? Вы только посмотрите на этот… экспромт…

      Ко́нец разглядел трупы и замолчал. Но оторопь не помешала ему опустить стекло и выставить в окно камеру.

      Белосвет же выбрался из машины, окинул мрачным взглядом растерзанные тела, обернулся, посмотрел на Пифа и растерянно спросил:

      – Что здесь произошло?

      – Ты у меня спрашиваешь? – ровно поинтересовался хван, вставая рядом с репортером.

      – Я… – Люд понял, что сглупил, и попытался объясниться: – Ты наверняка знаешь о таких вещах больше моего.

      В отличие от собратьев Белосвет к военным игрищам относился с холодком, в дружине отслужил ровно столько, сколько требовала древняя традиция, ни часом больше, и полностью сосредоточился на любимой журналистике. Поэтому крови, которая пролилась в Петровском, он не испугался – насмотрелся за жизнь достаточно, но с трудом представлял, что могло вызвать такие потери.

      Вечерний сумрак уже накрыл осенний парк, и в неясном свете фонарей разорванные тела рыцарей и дружинников казались залитыми черной навской кровью. Пятеро чудов против шести людов. У могучего балагура-десятника оказалось на одного друга больше, соответственно, потери Великого Дома Людь были чуть выше.

      Зубчатая стена Путевого дворца возвышалась над полем боя могильной плитой.

      – Надо найти «Глаз», – негромко произнес Пиф.

      – Да, – согласился люд, но с места не сдвинулся.

      – Все мертвы? – Лакриций наконец-то рискнул покинуть внедорожник и присоединиться к друзьям.

      – Ага, – подтвердил хван. И вновь посмотрел на люда: – Как ты узнал, что здесь случится побоище?

      – Что? – не понял тот.

      – Как