Госпожа. Л. С. Хилтон

любительница ночных прогулок понимает, как рискованно себя ведет? И дело вовсе не в отвесных скалах: конечно, «калашниковых» я пока не заметила, но это вовсе не значит, что их тут нет. Теперь я увидела его коллекцию своими глазами и вполне понимала, зачем здесь нужна такая охрана. Ермолов говорил настолько ледяным, невозмутимым тоном, что мне подумалось: в случае чего он мог бы разобраться с нарушителем и лично.

      – Еще раз прошу прощения, – сказал он, покрутил в руках салфетку и положил обратно на стол.

      Наконец до меня дошло, почему я так боюсь Ермолова. Дело в том, что он выглядел совершенно безобидно. Ему не было надобности вести себя вызывающе. Спокойствие не прикрывало безжалостность, а лишь подтверждало сам факт ее наличия. С внезапным раздражением я осознала, что считаю его сексуальным.

      – Так на чем мы остановились? – спросил он.

      Я была уверена, что Ермолов выбрал меня не совсем из честных побуждений. Почему он не обратился к лучшим экспертам в этой области, ведь картины, несомненно, того стоили? Я не сомневалась: будь у меня достаточно времени, я могла бы справиться с этой работой. Однако уровень полотен Ермолова заставлял меня сомневаться в себе. Эти картины заслуживают самого лучшего, и, как бы мне ни неприятно было об этом думать, я пока еще не могла сказать, что я лучшая.

      – Господин Ермолов, могу ли я задать один вопрос? Почему вы выбрали меня для этой работы?

      – Доктор Казбич предложил вашу кандидатуру. Он мой закупщик, – нетерпеливо ответил Ермолов, начиная раздражаться, что я впустую трачу его ценное время.

      – Господин Ермолов, спешу вас заверить, что буду вести себя крайне дискретно, и хочу поблагодарить вас за оказанную мне честь. Но я просто не считаю себя идеальным кандидатом для этой работы. Вам нужна команда экспертов, ассистентов… – начала я, но тут же осеклась.

      Ему стало откровенно скучно. Как я и ожидала, мы перебросились парой дежурных фраз, потом он извинился и сказал, что ему надо сделать еще несколько важных звонков. Я не могла быть ему полезна, а следовательно, не представляла интереса.

      На следующее утро Ермолов даже не потрудился попрощаться со мной. Я решила, что больше никогда не увижу его, но даже не подозревала, как буду мечтать именно о таком окончании этой истории.

4

      Как и все самые глупые поступки в моей жизни, поездка на Ибицу была исключительно моим решением. На показе в августе я не обратила особого внимания на Таге Шталя, но он продолжал названивать мне и писать сообщения. Оказалось, что он датчанин, занимается кораблями, а сейчас решил устроить частную вечеринку на своем острове к северу от Ибицы. Вконец обнаглев, я спросила, пришлет ли он за мной частный самолет, а он вдруг взял и согласился, после чего отказываться было уже как-то неудобно.

      После поездки к Ермолову Венеция перестала казаться мне такой уж тихой гаванью. Я не жалела о своем решении. Отказ от экспертной оценки этой коллекции в каком-то смысле был выражением верности себе, своему истинному «я», кем бы Джудит Рэшли ни была. Отказавшись участвовать в планах