Войсковая разведка. Дмитрий Морозов

выполняя их желания. Видишь ли, для Созидания всегда нужна мысль, нужно желание, а его не может быть у мёртвых. А живые… они не Творцы, их желания слишком уродливы и мелки.

      Маленький друид прищурился, словно узнал что-то новое о своём пациенте, и неожиданно продолжил:

      – Ладно, попробуем компромисс: я сделаю тебе муляж рук на верхних складках кожи твоих крыльев, чтобы ты не выделялся в толпе. Особенно уверенно ты ими действовать не будешь, но с накинутым плащом сойдешь за человека.

      Ладар почувствовал магические стежки, накидываемые на верхние, тонкие кости крыльев, с целью их упрочить и подготовить к наращиванию связок и мышечной массы. И торопливо принялся чередовать их своими, наспех скучиваемыми жгутами небытия. В этот раз подобный процесс у него получился намного проще, небытие возникало словно из ниоткуда, его не нужно было тянуть, морщась, из собственного «Я». Друид не был бы друидом, если бы не заметил происходящего. Зарычав, словно разозлённый кот, он прокричал в лицо пациенту:

      – Что это несусветное вы себе позволяете? Хотите остаться калекой?

      – Нет. Мой метод позволяет в сотни раз ускорять изменение тела, вдобавок врастание отдельных частей, разделённых пустотой, происходит более верно и реакция организма будет более естественной. Я уже пробовал подобное, Мастер Анокри.

      Маленький друид остановился, словно прислушиваясь к сказанному.

      – И почему ты меня назвал Мастером? Я специально просил Датима предупредить всех – без титулов! А тут ещё и звания.

      – Вы первый, кто сумел не только почувствовать, что я делаю, но и разобраться в том, как. Поэтому, извините, но для меня вы отныне – Мастер. Продолжим?

      Маленький друид развёл руками, сокрушенно вздохнул, но вернулся к работе и на лице его заиграла задумчивая улыбка.

      Боль! Адская, дикая, бесконечная. Кто-то взял и вытянул руки, невзирая на крики и слёзы, просто взял и вытянул – до самого горизонта. А потом… в каждый миллиметр твоей невесть откуда взявшейся руки должна воткнуться раскалённая игла. А ты, рядом, в противовес, сам – должен воткнуть ледяную. И тот, кто считает, что холод не может обжигать почище огня – просто никогда не встречался с настоящим холодом.

      – Илис! – Небытие безмолвствует.

      – Илис, ты нужна мне! Сети!!! – И гулкий хлопок ударил по несуществующему.

      – Сети! Я люблю тебя! – И небытие содрогнулось, прогнувшись перед невозможным.

      – Я думал, что знаю всё о несуществующем. Но ты меня поразил. Любовь к смерти… Если это вызов, то я не знаю, как на него ответить.

      Говорят, любовь слепа. Но иногда она даёт более острое зрение, чем то, на которое способен любой из орлов. Удар сердца – и туман небытия, соткавший фигуру, показал достаточно, чтобы понять – это не она. Возможно, собеседник из храма? Соперник? Судья? Неважно.

      Второй удар сердца – и небытие расступается ещё больше, показывая небольшую ракушку, висящую на костлявой шее. Старый, потёртый кожаный ремешок, маленькая белая жемчужинка в центре.