Змеевы дочки. Татьяна Корсакова

дно… Я кому сказал?..

      Он отвернулся, снова прицелился, выстрелил. Попал ли? Галка не поняла. И выстрелы считать перестала. Не потому ли, что не было больше выстрелов? Кончились патроны…

      Патроны кончились, а волки все не кончались. Теперь Галка их не только видела и слышала, но и чуяла. От волков пахло слежавшейся шерстью, кровью и почему-то отчаянием. Словно бы они сами были не загонщиками, а жертвами.

      Показалось. Со страха и не такое покажется…

      Щелкнул в воздухе кнут возницы, перешибая волчий хребет, выругался дядька Кузьма, истерично заржал жеребец в тот момент, когда на холке его сомкнулись крепкие челюсти. Сомкнулись, чтобы больше уже не разжаться…

      Вилы были тяжелые. Куда тяжелее, чем Галка себе представляла. Но откуда ни возьмись, появились силы. Наверное, их привел на поводке страх. Сил хватило не только на то, чтобы поднять вилы над головой, но и на то, чтобы метнуть их в серую рычащую тень.

      Наверное, Галке просто повезло, что орудие ее не только не упало на середине пути, но и достигло цели. Острые зубья царапнули впалый волчий бок, вышибая из разомкнувшихся челюстей не то вой, не то стон. Жеребец мотнул головой, сбрасывая с себя зверя, снова защелкал кнут. А потом к этим звонким, похожим на треск сухой ветки щелчкам добавились другие. Очень близко. Почти над Галкиной головой.

      – Ложись! – Дядька Кузьма сшиб ее с ног, навалился сверху, впечатывая в дно саней, не давая ни поднять голову, ни просто сделать вдох. Под тяжестью его веса Галка одновременно и ослепла, и оглохла. Больше она не слышала ничего, кроме уханья собственного пульса в ушах. Щелчки тоже прекратились. А сани остановились. Кажется…

      – Лежи. – Дышать стало легче, но широкая ладонь дядьки Кузьмы продолжала прижимать Галку ко дну саней. – Лежи и молчи.

      Сам он вставать тоже не спешил, Галка скорее чувствовала, чем видела, как его руки быстро и сноровисто заряжают браунинг.

      – Эй, не стреляйте! – крикнул он в темноту. – Свои!

      – Это кто тут у нас свой? – отозвалась темнота голосом лихим и веселым. – Дядька Кузьма, ты, что ли?

      – Я и Глухомань! – В голосе дядьки Кузьмы послышалось явное облегчение.

      Наверное, это было хорошо, что на лесной дороге они встретили знакомца. Но где же волки? Куда подевались? Галка, которую наконец-то оставили в покое, попыталась сесть в санях. Закружилась голова, к горлу снова подкатила тошнота. Только этого не хватало…

      А темнота тем временем расступилась, вытолкнула из своей черной утробы четырех всадников. Кони под ними танцевали, но не испуганно, а скорее нетерпеливо, словно рвались в бой.

      – Вовремя ты, Демьян Петрович! Очень кстати. – А дядька Кузьма, кажется, совсем успокоился и браунинг свой аккуратно сунул в карман. – Нас тут едва не загрызли. Ошалели волки с голодухи-то!

      – Ошалели, не то слово! – Один из всадников выдвинулся вперед, приблизился к саням. Он показался Галке огромным, почти великаном. И конь его был рослый, куда выше и крепче их раненого жеребчика. – Вчера задрали