Заговор посвященных. Ант Скаландис

как всегда, все сходит с рук, а мелкоту вроде него метут почем зря. У нас же вечно стрелочник виноват. Перепугался Веня насмерть. Потом пригляделся – нет, не менты, скорее бандиты. Стало еще страшнее. А они вдруг начали говорить о бессмертии и об иных мирах. Все, чуваки, крыша съехала. И так странно было: то, что говорили эти семеро, как-то помимо воли укладывалось у Вени в голове – возникало собственное знание, но из-за леденящего, панического страха он этого поначалу не заметил и воспринял обряд Посвящения как очередной треп о летающих тарелочках, бермудских треугольниках, биолокации, экстрасенсах, зомби и прочей хорошо ему знакомой и любимой ерунде. Тем более что разговор вдруг решили традиционно смочить портвейном. И тогда (с перепою, что ли? Да нет, вроде и не настолько пьяные были.) его довольно жестоко избили за какое-то неосторожно сказанное слово. «Не менты, не бандиты, – думал Веня, – а все-таки влетел, доигрался хрен на скрипке!» И он уже начал соображать, что Посвящение – это серьезно, ведь за бермудские тарелочки, биосенсов и экстралокацию его еще ни разу не били. И решил для себя, что компания Посвященных – нечто вроде секты или масонской ложи, одним словом, собрание шизиков, он только никак не мог взять в толк – его-то зачем сюда приплетают. Собственно, он этого и по сей день не понял.

      – Видишь ли, Давид, как это можно понять, когда никто, никто на Земле не знает принципа отбора Посвященных? Они говорят: Закон Случайных Чисел. Все с большой буквы. Во как это называют.

      Не очень-то верилось Давиду, что никто-никто не знает. Раз есть принцип отбора, значит, кто-то его придумал. А Закон Случайных Чисел – чепуха, да и только. При чем здесь математика? Но спорить не было смысла. Все, что рассказывал Веня, было для Давида внове, и хотелось просто узнать побольше.

      – И что, – спросил Давид, – ты потом сам по этой же схеме посвящал других?

      – Конечно. И не раз. Практически все происходит вот как. Стоит семи Посвященным собраться вместе в Особый день, как они узнают имя нового. Все семеро. Одновременно. Откуда? А вот от верблюда! Или от Бога. От фонаря. От… звезды. Назвать-то это можно как угодно, но лучше совсем никак не называть. Тогда жить легче.

      – Погоди, а кто назначает Особый день?

      – Владыка.

      – Так ты и Владыку знаешь?

      – Конечно, – теперь уже снова удивлялся Веня. – Ты, брат, какой-то дикий. Со своими же надо общаться! Я дам тебе телефон Владыки.

      – А Владыка бутылки глазами двигает? – глупо спросил Давид.

      – При чем здесь? Мы же говорим о Посвященных.

      Вот-те на! А он-то, он-то почему такой? Это что же, одно к другому не имеет отношения? Значит, молчать, скрываться и таить? От всех, и от «своих» тоже? Потому что настучат. А защитить себя разве он сумеет? От хулиганов, от всяких травм, от мелких неприятностей – безусловно, его управляемой магии хватит. А от КГБ? И тогда, значит, все-таки вперед, на следующий круг бытия? Он не хочет. Он хочет быть здесь до конца, до упора. «Ты вообще не создан для земной жизни». Кто это сказал?

      – Хочешь, я дам тебе несколько наших телефонов?

      А? Что? Это Веня, что ли, его спрашивает?