Леопард. Новеллы (сборник). Джузеппе Томази ди Лампедуза

издательствам, в то время как Джузеппе нарастил его частью пятой («Вакация падре Пирроне») и шестой («Бал»), а также взялся за написание «Канцоньере дома Салина».

      Этими находками, можно сказать, исчерпывается издательская история «Леопарда». В 2002 году «Фельтринелли» выпустило новое издание, в котором были исправлены сорок девять разночтений, найденных филологами, и в приложении напечатаны два фрагмента, не включенные в роман. Из вышеизложенного можно понять, что это издание представляет собой немало расхождений с изданием 1958-го, по которому осуществлялись переводы на основные языки; те же, что вышли после 1969 года, например перевод на китайский, соответствуют рукописи 1957-го. С 2006 года издание 2002-го является единственным переиздаваемым «Фельтринелли», по которому делаются новые переводы на немецкий и греческий, а также первый перевод на корейский.

Джоаккино Ланца Томази

      Часть первая

      Май 1860

      «Nunc et in hora mortis nostrae. Amen»[44].

      Ежевечернее чтение Розария завершилось. В течение получаса ровный голос князя напоминал Скорбные Тайны, и в течение получаса ему приглушенно вторил хор других голосов, сплетаясь в волнистую ткань, на которой золотыми цветами выделялись особенные слова – «любовь», «непорочность», «смерть». На то время, пока звучал этот нестройный хор, зал в стиле рококо, казалось, преобразился: даже попугаи, распустившие свои радужные крылья на обитых шелком стенах, выглядели притихшими, а Мария Магдалина в простенке между окнами из светловолосой, погруженной в смутные мечтания красавицы, какой она была всегда, превратилась в кающуюся грешницу.

      Окончание молитвы означало возвращение к обычному порядку или, вернее, беспорядку. В дверь, через которую вышли слуги, вбежал, виляя хвостом, дог Бендико́, обиженный недавним изгнанием. Со своих мест неспешно поднимались женщины, и их скользящие по полу юбки открывали мало-помалу наготу античных фигур на молочно-белых мраморных плитах. Дольше всех оставалась закрытой Андромеда: сутана падре Пирроне, продолжавшего молиться уже в одиночестве, не позволяла ей увидеть серебряного Персея, который, перелетая через волны, спешил освободить ее и прижаться устами к ее устам.

      На потолочных фресках проснулись божества. Из морей и с горных вершин сквозь малиновые и пурпурные облака к живописной Конке-д’Оро[45] устремились многочисленные тритоны и дриады, торопясь вознести хвалу дому Салина и нарушая в своем неуемном ликовании элементарные законы перспективы. Старшие боги, боги из богов – молниеносный Юпитер, мрачный Марс и томная Венера, окруженные тесной толпой меньших собратьев, с явным удовольствием поддерживали герб – танцующего на голубом поле леопарда. Они знали, что на двадцать три с половиной часа вилла опять переходит в их безраздельное владение. Обезьянки на стенах взялись за старое и уже снова строили рожи какаду.

      Вслед за обитателями палермского Олимпа и смертные дома Салина

44

«Ныне и в час нашей смерти. Аминь» (лат.).

45

Конка-д’Оро – долина в окрестностях Палермо, своим названием (Золотая Раковина) обязана золотоносному некогда песку реки Амиральо. – Здесь и далее примечания переводчика.