Пропаданец. Евгений Шепельский

зыркнул на меня ой как недобро.

      – Молчи и делай то, для чего был нанят!

      Грозный малый, м-да… Я уже боюсь.

      Напоследок обведя всех взглядом, я направился к выходу, но оказалось, что Франног опередил меня. Старый мудрец уже распахивал дверь, бормоча:

      – Вот что значит доверить дите непроверенному человеку! Заскорузлый солдатище!.. Ах ты, не могли найти чего получше! Иди уже, иди, – это он мне. – Я за тобой. Охота мне на этих меркхарцев поглазеть. Может, чем и пособлю. Ах ты!.. – Это было сказано уже в спину, когда я беспардонно оттер мудреца в сторонку и шагнул на палубу. Даже на пороге смерти тесное общение с Франногом меня не прельщало.

Глава вторая (разговорная)

Познакомьтесь с чародеем[4]

      Моя теория состоит в том, что девяносто процентов людей безотносительно пола, возраста и вероисповедания – мерзавцы и идиоты. Так легче жить, когда видишь перед собой человека, недостойного сочувствия. Вы можете сказать, что жестокая реальность этого мира меня исковеркала, и это будет неправдой. Реальность любого мира жестока. Просто эта жестокость рядится в разные, и порой не настолько явные, как здесь, одежды.

      К несчастью, попадаются на пути люди, которые не являются ни мерзавцами, ни идиотами, и тогда я испытываю растерянность, потому что атрофированная совесть начинает шевелиться и проситься наружу, как тухлое вино.

      Люди типа Нэйты или мудреца Франнога, малость блаженного, однако при этом очень неглупого старикашки, именно таковы. И какой бы циничной сволочью я ни был, при взгляде на них во мне пробуждается… человек.

      Впрочем, я быстро заталкиваю его обратно, в темные глубины своего «я».

      С безоблачного неба ухмылялось оранжевое, как спелый апельсин, яркое, жаркое солнце. Я подумал, что обрадовался бы сейчас самому страшному урагану. Тот хоть оставляет надежду уцелеть.

      Галера настигала… Истошные вопли пиратов перекрывали надсадное «Дум! Дум! Дум! Дум!» барабана, задававшего ритм гребцам. В руках многих пиратов были дальнобойные луки – опасная игрушка в штиль.

      – Быстрей, сучьи морды, живее! – надрывался боцман Зенко, щедро раздавая тумаки матросам. Те ковырялись в груде ржавого лома, вытряхнутого на палубу из сундуков капитана. Окинув глазом эту внушительную коллекцию антиквариата, я присвистнул: чего только Зарраг в нее не сволок, похоже, в каждом порту шастал по барахолкам, а может, купил эту дрянь сразу, оптом. Пробитые кирасы, помятые шлемы, драные кольчуги, ржавые клинки всех форм и размеров – от сирленского прямого меча до зандарийского ятагана. Несколько топоров, которыми только дрова рубить, пара тесаков, старинная секира… Сам боцман, лысый, с внешностью вышибалы портового борделя, уже экипировался, проявив недюжинную сноровку. У пояса короткий тяжелый меч, на теле – кожаная рубаха с железными бляхами. Похоже, по части абордажных боев он был дока.

      – Там этих шарку – плюнуть негде! – крикнул он, наматывая на голову ярко-красный тюрбан, который спасал

4

Ну какой из Франнога чародей, так, аматор-недоучка. Зато название главы стало звучать солидно! (И еще раз напомню: мы везем явную девственницу для брака с принцем по имени Тендал.)