Мой нелучший друг. Наталья Будянская

оставила записку, что отправилась на рынок. Светка уехала на выходные домой, так что квартирка была в полном моем распоряжении. Я рухнула в кровать не раздеваясь.

      – Вика! Вика, просыпайся!

      – Что случилось?

      Я с трудом разлепила глаза и села на кровати. По комнате металась Маринка, издавая какие-то утробные звуки. Она руками закрывала лицо и тряслась как эпилептик в припадке.

      – Марин, что с тобой?

      – Больно! Мне больно! – выла подруга.

      – Маришка, что случилось?

      – Обожглась.

      Я кружила вокруг, как испуганная птица возле гнезда, не зная, чем помочь. Маринка рыдала, чертыхалась и на мои просьбы убрала руки от лица.

      Я закусила губу и прикрыла ладонью рот, чтоб сдержать эмоции. Выглядела она как Баба Яга без грима. Нос, щеки, губы, подбородок и шея покрылись красными бугристыми пятнами. Мимика причиняла ей сильную боль, ревела она беззвучно и старалась не двигать губами.

      – Маришка, чем тебе помочь?

      – Печет, – хныкала подруга, стараясь не прикасаться к лицу.

      – Тебе нужен доктор.

      – Спаси меня, – слезы капали на пол, – сейчас спаси.

      Я металась по квартире, не зная, что ей предложить. Забежала на кухню, схватила крем от ожогов, выдавила на ладонь и стала аккуратно размазывать жирную консистенцию по обожженным местам. Она мужественно терпела и отвечала сквозь сцепленные зубы.

      – Как тебя угораздило?

      – Печень жарила.

      – И что?

      – Она стрельнула. Раскаленным маслом мне в лицо. Больно, – застонала подруга.

      – Сейчас, сейчас. Марин, ты не знала, что масло может стрельнуть? Зачем лицо подставила?

      – Умная какая! – процедила Маринка.

      – Прости, ведь не первый раз ее готовишь.

      – Вика, ничего, что от тебя перегаром за версту несет?

      Пришлось закрыть рот, молчать и дышать через нос.

      Через час Маринке стало легче. Мы приняли успокоительного в виде бокала красного сухого и мне тоже полегчало. Марина больше не стонала и не плакала. Лежа на кровати, она раздавала указания и гоняла меня из кухни в комнату.

      – Вика, принеси попить.

      Я протянула стакан с водой и вернулась дожаривать злополучную печенку.

      – Вик, а трубочка? – кричала она из комнаты. – Губы болят.

      Я соскребала пригоревшие кусочки, плакала от лука и злилась на Маринку.

      – Вика, положи творог в холодильник. Я купила на рынке, он там в пакете на столе.

      – Хорошо.

      – Вика, подай журнал.

      Тут я уже не выдержала:

      – Знаешь что? – Я влетела в комнату, вытянув вперед ложку с остатками пригоревшей печенки. – Встань и сама возьми. У тебя ноги целые.

      – У меня болевой шок, – заныла подруга.

      Я открыла рот, чтобы сказать Маринке гадость, но входная дверь распахнулась раньше. С большими клетчатыми сумками ввалилась Светка.

      – Девочки, в чем дело? Почему телефоны отключены? Я ждала, что встретите на вокзале. Я им сумки тащу с едой, а они на кровати лежат.

      – Светка! Приехала! –